– Она годами нападала на меня, чтобы я наконец повзрослела, а когда я встретила парня и влюбилась в него как юная девушка, она находит это поспешным. Поди угадай.
Он снова обнял меня. За последние восемь дней мы провели вместе так много времени, что мне кажется, что его тело стало продолжением моего.
Хочу спросить тебя кое о чем.
– Что бы ты там ни спросил, помни – мы знаем друг друга недостаточно хорошо…
– Эй!..
– Хорошо, спрашивай.
– Ты поедешь в дом моих родителей на следующий уик-энд? Моя мать хочет познакомиться с тобой. И отец тоже.
– А они знают, как долго мы знаем друг друга?
– Да. Мой отец сказал, чтобы я привез тебя, пока не упустил. Он видел тебя по телевизору, и ты ему очень понравилась. Но особенно с тобой хочет познакомиться Труди, моя мачеха.
– Салли? Это ты? – позвала меня мать из гостиной.
– Да.
– Иди сюда, дорогая. Хочу тебе кое-что показать! – Ее голос звучал возбужденно.
Мы вошли в гостиную и нашли там Мака и Роба, сидевших за столом.
– Посмотри! – вскричала мать, протягивая мне письмо.
«Уважаемая миссис Харрингтон!
После обсуждения на заседании нашего исполнительного комитета мы единогласно проголосовали за то, чтобы возобновить работу стипендиального Фонда имени Уилбура Кеннета Харрингтона, который существовал в Каслфорде в тысяча девятьсот восьмидесятом году. К письму прилагается чек на сумму в пятьдесят тысяч долларов и денежное пожертвование от моего мужа, Джексона Даренбрука, на ту же сумму.
От всей души желаем, чтобы память о вашем муже в дальнейшем вдохновляла и служила примером для молодых людей. Мы убеждены, что вы с мужем передали вашей дочери Салли самые лучшие качества характера.
Надеемся, что нам удастся привлечь вашу дочь к работе филиале станции «ВСКТ-ТВ» в Нью-Йорке. Салли может рассчитывать получить соответствующее предложение непосредственно от нас.
От имени всей команды «ДБС» шлю вам наши самые искренние пожелания.
– Можешь в это поверить? – спросила мать.
Я передала письмо Спенсеру и, посмотрела на чеки. Пятьдесят тысяч долларов и пятьдесят тысяч долларов – сто тысяч для основания Фонда Доджа Харрингтона.
– Мне не совсем понятно предложение «ВСКТ», – сказала я.
– Она ждет тебя во дворе, чтобы обсудить это, – ответила мать, забирая письмо у Спенсера.
– Кто?
– Касси.
– Касси Кохран?
– Она во дворе, дорогая. Иди и поговори с ней.
Я посмотрела на мать, а затем перевела взгляд на Спенсера, который с трудом скрывал улыбку.
– Иди, – сказал он.
Я открыла переднюю дверь. Ба! Сама Касси Кохран, одетая в шорты цвета хаки, бледно-желтую футболку, с золотыми обручами в ушах. Она стояла на подъездной дороге, бросая палки Абигейл и Скотти.
– Привет! – сказала я, выходя во двор.
– Привет! – Прежде чем подойти ко мне, она еще раз бросила палки собакам.
– Мама вне себя от радости. Большое вам спасибо. Надеюсь увидеть вас здесь, когда мы будем присуждать первую стипендию. Здесь соберется столько благодарных людей.
– Уверена, что их будет много.
– Джексон очень щедрый. Мы все напишем ему. Роб я мама.
– Мы с радостью делаем это, Салли. Ваша семья заслужила это.
Повисла неловкая пауза. Затем Касси кашлянула и сказала:
– Как вы думаете, они предпримут что-нибудь в отношении О'Харна? Привлекут его к суду?
– О да! Сейчас мы имеем неопровержимые доказательства от того парня из Дарема.
– Но закон о бездоказательности?…
– Правильно. Мы не можем доказать, кто подложил взрывчатку, но можем доказать, что при строительстве гимнастического зала были использованы некачественные материалы, что повлекло за собой разрушение стены и смерть моего отца.
– Надеюсь, это удастся.
– Это дело тянулось многие годы. Но нам бы ничего не удалось, если бы не вы. Вы даже представить себе не можете, какое впечатление произвели на мою семью. Мы впервые воспрянули духом со дня смерти отца.
– Я знаю, что вы чувствуете.
– Конечно, знаете, – сказала я. – Ведь вы переживали за своего отца.
– Вы знаете, Салли, – сказала она, – интервью с вами было для меня определенным опытом.
Закрыв глаза руками, я застонала.
– Нет, я серьезно, Салли. – Она дотронулась до моей руки. – Мне пошло это на пользу.
Я опустила руки.
– На самом деле мне очень хотелось узнать, что вы написали. Как все это будет выглядеть?
– Верити опубликует фотоэссе. Вы это знаете?
– Правда? – удивилась Касси.
Я видела, что она польщена. Она права, работа над этой статьей пошла ей на пользу. Месяц назад она, возможно, от всего этого бросилась бы под машину.
– Я соберу все свои записи и пришлю вам. Возможно, вы найдете их интересными.
Она сунула руку в карман и достала сложенный лист бумаги. Развернув его, протянула мне. Текст был написан от руки чернилами и, на нем стояла вчерашняя дата.
Контракт на один год.
Репортер по расследованию, «ВСКТ ньюс», Нью-Хейвен.
Зарплата: семьдесят пять тысяч долларов.
Страховой полис.
Может продолжать писать для «Геральд американ» и других периодических изданий.
Пользование: машина компании, одежда.
Предложение одобрено и передано на рассмотрение Салли Харрингтон.
Я сразу приняла предложение «ДБС ньюс инкорпорейтед».
– Полагается, чтобы здесь вы поставили свою подпись, – сказала Касси и вынула из кармана ручку. – Это не бог весть какие деньги, Салли, но работа интересная, и вы можете продолжать писать для других изданий, чтобы увеличить свой доход.
Увеличить доход? Слава Богу, она не знает, сколько я получаю в «Геральд американ».
– Я не совсем понимаю, на кого я буду работать?
– На «ДБС ньюс» через его филиал, «ВСКТ». Они хотят попробовать, как это получится.
Переведя дыхание, я снова прочитала договор, пытаясь все продумать.
– Мне это нравится, как вы понимаете, – сказала я наконец. – Но это напоминает то, что произошло со мной в случае с Верити. Мне сделали выгодное предложение и предоставили неограниченные возможности… И что из этого вышло? Мне бы не хотелось оказаться в подобной ситуации еще раз.
Собаки с нетерпением смотрели на нас.
– Извините, ребята, но мне вам дать нечего, – сказала Касси.
Словно все поняв, собаки убежали и стали гоняться друг за другом.
– Ошибаетесь, Салли, – сказала Касси. – Мы предлагаем вам работу исходя из того, что вы нам уже продемонстрировали. Нам нравятся в вас две вещи. Нет, четыре. Вы умная, умеете писать, и у вас есть характер. А главное, как сказала Александра, камера вас любит. Вы это сами видели, Салли.
Мне все больше нравилась эта идея.
– Господи, Салли, – продолжила она, понизив голос, – вы наверняка оценили работу наших репортеров. И нам бы хотелось иметь у себя человека опытного, такого, как вы.
Это мне тоже понравилось.
– Итак, что скажете? – спросила Касси.
– Скажу… что я с удовольствием принимаю ваше предложение.
– Ура! – закричала мать из окна второго этажа. – Ты можешь поверить в это, Мак? Салли будет работать на телевидении.
– Побольше выдержки, – посоветовал мне брат из окна ванной комнаты. – Не позволяй связывать себя договором.
– Вперед, девочка! – прокричал Спенсер из того же окна.
– Придется удовлетворить их пожелания, – сказала я, протягивая Касси руку, – Просто невозможно всем отказать.
– И не отказывайте, – сказала Касси, пожимая мне руку. – Она посмотрела на Скотти, сидящего у ее ног. – А ты что хочешь? – спросила она, наклонившись.
Скотти дал ей лапу, и она ее пожала.
Я была уверена, что получу хорошую работу.