Джентльмены, многие из вас принесли в жертву этой войне свой домашний уют, семейное счастье, рисковали жизнью. Я прошу еще лишь об одном: пожертвуйте всеми вопросами, которые кажутся вам насущными, ради самого важного и всеобъемлющего. Наверняка, вас интересуют конкретные проблемы — например, пропаганда воздержания или улучшение системы образования; и все же — не отдавайте свои голоса тем, кто готов ослабить вашу страну в том самом главном вопросе, который как раз и требует себе немедленного решения. Можно ли отдать судьбу страны в руки партии, одна половина которой обвиняет правительство в нерешительности при ведении боевых действий, а вторая — в том, что оно вообще ввязалось в войну?
В своей социальной политике я буду всегда отстаивать свободу, терпимость и прогресс, следуя традициям великой партии Вигов, которая в течение столь долгого времени прочно ассоциировалась с Эдинбургом.
Вновь возвращаясь к вопросу о патриотизме, я должен сказать, что считаю необходимым противостоять любому узколобому или реакционному законодательству и в первую очередь руководствоваться интересами своих избирателей.
Не теряя надежды, что свое решение в день выборов вы примете, исходя из интересов широкой национальной платформы, не позволив мелким вопросам отвлечь вас от главного.
Ваш верный слуга, джентльмены,
А. Конан-Дойл
Дюнард, Грандж-Лоун, Эдинбург, 24 сентября 1900 года.
Доктор Дойл и «Реформ-клуб»
«Дэйли кроникл»
28 сентября 1900 г.
Сэр! Только что я прочел опубликованное Вами письмо некоего джентльмена, не удосужившегося подписаться собственным именем, письмо, смысл которого состоит в том, что я, будто бы, нарушил принципы «Реформ-клуба», выставив свою кандидатуру от либерал-юнионистов и приняв поддержку консервативной части электората.
До сих пор у меня складывалось впечатление, что среди членов «Реформ-клуба» либерал-юнионистов никак не меньше, чем радикалов. Мне, кроме того, ничего не известно о существовании предписаний, которые препятствовали бы им баллотироваться в Парламент и получать поддержку с какой бы то ни было стороны.
Если бы нечто подобное имело здесь место, на что и намекает Ваш корреспондент, я, конечно, безоговорочно согласился бы с решением совета клуба по этому вопросу.
Искренне Ваш,
А. Конан-Дойл
27 сентября.
Доктор Дойл и его работа в Южной Африке
«Скотсмен»
3 октября 1900 г.
Милостивый Государь!
Насколько мне стало известно, во время встречи у сэра Льюиса Мак-Айвора прошлым вечером кто-то заметил, касаясь моей работы в Южной Африке, что я отправился туда «из деловых соображений».
Я никогда не стал бы сам поднимать эту тему, но поскольку такое заявление прозвучало, позвольте мне заявить, что за работу там я не получил ни шиллинга, и считаю, что посвятил ее своей стране. Моя поездка не только не принесла мне доходов, но и обошлась в двести фунтов. Неловко обременять читателя этими личными деталями, но не я заговорил об этом первым.
Ваш, и т. д.,
А. Конан-Дойл
Отель «Олд Уэверли».
Южный округ Дублина
«Айриш таймс»
3 октября 1900 г.
Сэр! Позвольте мне, ирландцу, проживающему за пределами Ирландии, сказать слово о кандидатуре мистера Планкетта и о противодействии, которое ему оказывается. Любому стороннему наблюдателю ясно, что в течение многих лет Ирландия нуждается в центристской партии, свободной от всяких религиозных и политических разногласий, готовой протянуть руку как левым, так и правым, и таким образом дать со временем любому ирландцу (независимо от того, живет ли он на севере или на юге) возможность почувствовать, что у него есть родина, общая для всех ее граждан, которым нет причин разъединяться на два лагеря. Поменьше бы нам религиозного догматизма и политической озлобленности с обеих сторон — тогда, возможно, Ирландия смогла бы объединиться на основе идей национального единства и долга перед Империей.
Создание такой партии представляется мне насущнейшей необходимостью нашей политической жизни. Мистер Горас Планкетт — один из тех, кто в последние годы выступал за ее создание: он понимает важность компромиссов, предполагающих, что ирландцы любого вероисповедания должны, отринув мелкие разногласия, взглянуть друг на друга, как братья; только в этом случае страна может прийти к миру и процветанию.
Создание организации, которая объединила бы разумных и трезвомыслящих людей, способных живой стеной встать между изуверами-фанатиками с обеих сторон, представляется серьезной задачей. Будучи кандидатом в Парламент от юнионистов, я тем не менее опечален узколобой нетерпимостью ирландских юнионистов, препятствующих продвижению кандидатуры человека, который более чем кто-либо из ныне живущих ирландских политиков мог бы принести пользу своей стране. Заняв такую позицию, они лишатся поддержки людей, которые, подобно мне, не столько заинтересованы в победе своей фракции, сколько всей душой желали бы видеть Ирландию богатой и счастливой частью Империи, созданной не в последнюю очередь при участии ирландского мужества и ирландского интеллекта.
Искренне Ваш,
А. Конан-Дойл
Андершоу, Хайндхэд, Хаслмир.
Доктор Конан-Дойл и католическая церковь
«Скотсмен»
15 октября 1900 г.
Милостивый Государь!
Мне пришлось подождать, пока не спадет ажиотаж вокруг избирательной кампании, прежде чем адресовать Вам это письмо в надежде, что Вы поможете мне таким образом обратиться к избирателям центрального района по поводу недавней предвыборной гонки.
Наверняка те, кто следил за событиями в этом избирательном округе, помнят, как утром в день выборов на стенах появились триста плакатов, утверждавших, будто бы я — папский заговорщик и эмиссар иезуитов, призванный вести подрывную работу среди прихожан-протестантов. Нет сомнения в том, что эти плакаты, встречавшие рабочих, когда те утром шли на работу, нанесли мне значительный ущерб. Если я добавлю, что оказавший решающее влияние на ход выборов плакат не содержит в себе ни слова правды, то станет ясно, что инцидент являет собой пример вопиющего общественного скандала. В самый последний момент, когда не оставалось времени для опровержения с моей стороны, избиратели оказались вдруг под воздействием злобного и клеветнического заявления.
Я никогда не стал бы афишировать свои религиозные взгляды, но тема была поднята настолько недвусмысленно, что теперь этого невозможно избежать. Позвольте мне раз и навсегда прояснить свою позицию.
Я не являюсь последователем Римской католической церкви; более того, не был им со школьной скамьи. В течение двадцати лет я страстно выступал в поддержку полной свободы совести и считаю, что любая заскорузлая догма недопустима и в сущности антирелигиозна, поскольку голословное заявление она ставит, вытесняя логику, во главу угла, чем провоцирует озлобленность в большей степени, нежели любое иное явление общественной жизни. Нет, наверное, ни одной книги, в которой я не пытался бы выразить это свое убеждение; одна из них — «Письма Старка Мунро» — целиком посвящена этой теме.
Если я добавлю, что посещаю в Лондоне церковь мистера Войзи на Своллоу-стрит, то станет очевидно, насколько терпим я в своих религиозных взглядах, основывающихся на почтительном теизме, а не на учении той или иной секты. Думаю, самый благоприятный с точки зрения счастья человечества ход развития религиозной мысли в будущем состоит в том, чтобы представители различных вероисповеданий обратили свое внимание на имеющуюся между ними общность вместо того, чтобы делать упор на разделяющие их догматические и ритуальные элементы, к сути христианства не имеющие никакого отношения.