Всё упомянутое современная цивилизация предлагает мне считать подвигом. То есть я вижу контракт между обществом на стадионах и у телевизоров и гладиаторами на арене. И в качестве дополнительной платы гладиаторам мне нужно уважать их членовредительство. Кстати, я вовсе не отрицаю этого уважения, нет. Просто по аналогии, отчего не уважать наркоманию рок-звезды, её распад умственный и физический — ведь он происходит в рамках аналогичного контракта по развлечению публики. Но, с другой стороны, лётчик-испытатель (а я их знал в силу биографических обстоятельств), тоже профессия вредная, но вызывает у меня безоговорочное уважение.
Есть, правда, и игровые виды спорта, но и они в своих высших проявлениях вызывают у меня сомнения.
Но философская задача даже шире — речь идёт о любой профессиональной травме «другого», которая идёт в дополнение к заработной плате. Где та грань, которая разделяет восхищение честного обывателя и раздражение от какого-то невыраженного обмана. Где грань между воодушевляющим подвигом, который позволяет обывателю превозмочь свои невзгоды, и самопожертвованием миллионера на стадионе? Вопрос, да.
В идеальном мире я бы предположил вместо спорта царство физической культуры. Это сюжет для фантастического рассказа об Олимпийских играх, где выигрывает тот «у кого здоровье лучше» в совершенно медицинском смысле. Но это уже совсем другая история, никаких поставленных выше вечных вопросов не разрешающая.
2022
Гопники
Где мои семнадцать лет на Большом Каретном?
Я живу в Марьиной Роще и слышу, как меняется что-то в лице у стариков, только они слышат это название. Но бараки, что были здесь, сломаны ещё в середине семидесятых, шпана прежних времён расселилась на кладбищах, а их потомки рассеялись. Но как-то при мне заговорили об одном феномене: состоявшиеся люди хвалятся тем, что в детстве были драчунами, мучили животных и воровали по мелочи. Один публицист даже украл детскую коляску, а потом хвастался прочностью её ткани, пущенной на поделки. При этом иногда делают вывод, что причина — в советском воспитании и детском чтении. Действительно, Незнайка симпатичнее Знайки, а Кибальчиша, который лез отовсюду, хотелось кем-то укоротить и, за неимением лучшего, Плохишом. Потом власть переменилась, и оказалось, что самый успешный образ гопника был создан в отечественном кино искусствоведом, кандидатом наук Сергеем Бодровым. Специалист по искусству Возрождения выходит куда лучим гопником, чем настоящие.
Первый фильм «Брат» был в этом смысле очень интересен (там собраны едва ли не все архетипы того времени — миф о культурной столице, миф о чеченском ветеране — это, правда, вызвано по телефону из таксопарка им. Скорцезе… Ну и мифы о хиппи и рокерах), а второй был уже открытым гимном гопничеству, причём уже идеологического толка. Искусствовед исполняет роль Оскара Уальда, который, (согласно легенде) увидев некоего нищего в рванье, отвёл его в дорогой магазин, купил ему там роскошный костюм и сам прорезал дырки бритвой в нужных местах. Кстати вот, хороший вопрос: если гопник попросит телефончик позвонить на правильной латыни — это скрасит печаль прохожего или нет?
Похвальба своей брутальностью — вечная традиция. Виктор Шкловский пишет в своей повести «ZOO»: «…Я в это время был влюблён. Влюблён так, что разогнал от женщины, в которую был влюблён, на километр всех людей, которым она нравилась.
И тогда, будем хвастаться, я взял одного англичанина, который мне не понравился, он слишком пристально смотрел на женщину, взял и бросил на рояль в ресторане.
За рояль, конечно, заплатил он, а не я, так как денег у меня не было.
Откуда у меня взяться деньгам?
Англичанин не стал со мной объясняться.
А одной женщине сказал, что, когда он был в Сербии, там парни были похожие на меня, ходят с ножами, могут зарезать.
И он подумал: а вдруг у меня нож? Потому-то он и решил заплатить»[26].
Интонации интеллектуалов, притворяющимися гопниками хорошо описаны в другом фильме, который называется «ДМБ»: высокая или производственная лексика, приносящаяся меланхолическим тоном. Этот инструмент работает наверняка, как газированная водка. С «Особенностями национальной охоты» — проще все герои говорят шутками, как на концерте. На письме это проявляется как победа коротких предложений, где одно дополняется следующим, и частые метафоры (там, где Олеша долго бы думал, используется простой парадокс). Несколько моих знакомых пишут этим стилем колонки в разных изданиях — вполне успешно.
26
Шкловский В. Собрание сочинений. Т. 2. Биография. — М.: Новое литературное обозрение 2020. C. CLXX.