Вот они, жители города М.: Костик, чьи избыточные шутки выдают в нём нормального пошляка, и сразу хочется вспомнить фразу Мандельштама, обращённую к другому поэту: «Перестаньте Маяковский, вы же не румынский оркестр». Про Маргариту Павловну, деспота нашего двора, всё ясно, и также ясно, что девушка Рита с алой каплей комсомольского значка на лацкане — очевидная реинкарнация самой Маргариты Павловны. Так что повеса Костик получает отмщение за все свои любовные победы. Он — политый поливальщик Покровских ворот, и движется к номенклатурной квартире на Котельнической набережной.
Медсестра Людочка непроходимо глупа, а её суженый Хоботов всё время готов сдать свою любовь, что и делает постоянно. В этом страшная сила этого образа, который точно описывается названием книги Белинкова «Сдача и гибель советского интеллигента». А вот бессмертный тандем Орловичей, до сих пор убивающих поэзию на литературных вечерах выдуманным пафосом и заунывным чтением. За ними — сбитый лётчик Велюров стремительно движется к своему алкоголическому концу. Впрочем, он уже умер, только пока не знает об этом. Бездарный подкаблучник Соев комментариев не требует. Савва Игнатьич при всём своём добродушии похож на дворника Герасима, и если ему велят, то он утопит не только Хоботова, но всю коммунальную квартиру. Звезда трудового резерва Светлана с её «читала, знаю» — нормальная прагматичная девушка, выгрызающая себе счастье любой ценой. Алиса Витальевна, давным-давно спрятавшаяся в свою раковину безвременья, гостья с кладбища, где она на самом деле живёт, и приходит в эту квартиру посмотреть телевизор и соорудить поминальный… то есть свадебный стол. Куда лучше честная жеманница (эвфемизм) Анна Адамовна и злостный нарушитель правил дорожного движения easy rider Савранский, но он кончает с собой, направив свой мотоцикл к обрыву Ленинских гор.
Во всех фильмах круга «духовных скрепок» есть ещё одно свойство — почитатели и досужие наблюдатели задаются вопросом, что станет потом с героями. Это хороший вопрос, потому что людьми он задаётся в тот момент, когда они на самом деле думают, что произойдёт не с героями книг и фильмов, а с ними самими. Что станет с бравым красноармейцем Суховым? Каково будущее освободившихся женщин Востока? Про горькое заливное московского врача и петербургской учительницы, повторяюсь, сняли целый фильм. В другом фильме приделали трагический конец даже «Хождению по мукам». Авторы романа о Шарапове распорядились будущим своего милиционера сами. Но народ каким-то особым чутьём понимает, что сюжет духовных скрепок всегда больше рамок фильма.
Что будет с остальными жителями ковчега у Покровских ворот? Маргарита Павловна переезжает в пятиэтажку (их ещё строят из кирпича, а не из панелей) где-то в Хамовниках, Измайлове, Марьиной Роще или Черемушках. Москва ещё не утвердила свои границы по кольцевой дороге и выглядит маленькой. Рядом живёт Хоботов с женой — в таком же доме из серого кирпича. Лифта в нём нет, и через несколько лет это убьёт его: на лестнице между четвёртым и пятым этажами он схватится за сердце и осядет на ступени — точь-в-точь как Осип Брик. Костик не так долго проживёт в московской высотке, его отношения с номенклатурной семьёй сложатся по неполиткорректной поговорке: «Донорская жопа отторгла чукчу». Можно надеяться, что комната Велюрова достанется Свете. Это хороший вариант — фиктивный или наполовину фиктивный брак: Велюров вытащит девушку-лимитчицу из общежития и даст прописку. Она за это скрашивает его цирроз печени и оставшиеся несколько лет. При том, что она часто будет на сборах и соревнованиях, это почти открытый брак. Алиса Витальевна окончательно переселится на Введенское. Разве к дворнику нет претензий. И, разумеется, к мальчику Яше со скрипкой, что несомненная жертва своего дедушки-тирана. Яша уедет в Израиль в 1972-м и через год будет убит в войне Судного дня.
Но итог этих размышлений о важной духовной скрепке нашей жизни, которая, как настоящая скрепка, удерживает от распада стопку анкет и смыслов, не в этом. Он в том, что сюжет Зорина и его воплощение Козаковым — очень важны для понимания всей нашей жизни. И он именно что не про советскую жизнь, а про ту, что не зависит от времени. «Мёртвые души» как послание работают в любом историческом периоде. Вслед им «Покровские ворота» — история нашей жизни, того её ужаса, который обдаёт нас, когда мы открываем старые альбомы с фотографиями. Ад — это другие.