Во-первых, Самсонову пеняют за то, что он написал роман про войну на Донбассе, а сам там не был. Это один из самых неловких приёмов. Потому что ответы на такие слова заготовлены давно. Владимиру Высоцкому вовсе не нужно было иметь внутри двенадцатицилиндровый мотор жидкостного охлаждения и пушку с двумя пулемётами, чтобы написать песню «Я — Як-истребитель». Пушкин не был в Испании, а написал «Каменного гостя» — ну и тому подобное далее.
Во-вторых, писателя Самсонова упрекают в том, что у него не война, а чёрте что, и вовсе не та война, что была в реальности. Ну, так на это уже тоже есть ответ, и его дал Осип Брик в аннотации к статье Шкловского «Матерьял и стиль в романе Льва Толстого „Война и мир“». Брик тогда писал, что: Шкловский нам доказывает то, что если вы хотите узнать, что приключилось в 1812 году, читайте документы, а хотите эмоциональных переживаний и Наташи Ростовой, читайте Льва Николаевича. Я вам скажу больше — о том, что Толстой, переписал всю историю той Отечественной войны, знали все, и Абрам Норов, потерявший под Бородино ногу, ему недаром пенял, что, дескать, граф, вы же боевой офицер, что вы оболгали честных людей, ну как же так можно? Но, так или иначе, 1812 год в России все будут знать по Толстому. Роман «Асан» Маканина, кстати, тоже весь выдуманный и нелепый, а чеченскую войну иностранцы по нему учат. (Если что, я знаю разницу между Толстым и Маканиным, а роман «Асан» последнего я не очень люблю). Тут так: напишешь ловко — твой верх, а напишешь заунывно и скучно — останешься только в статьях порицающей прессы.
В-третьих, писателю Самсонову пеняют за стиль и язык типа «заколдобился старик Ромуальдыч, поднеся портянку свою к носу». (Сперва мне было лень искать точную цитату, но вот она вам, тем более, в контексте она интереснее)[315]. Так вот, эта претензия куда более серьёзная. Но тут есть тоже контраргумент: я много раз видел, как воротил читатель с повышенной духовностью нос от стиля Андрея Платонова, а уж современники как горазды были его попинать. Но тут должен работать механизм ответственного чтения: изучить книгу, посмотреть, как она устроена, вдруг «стиль не баг, а фича».
В-четвёртых, к числу неуместных аргументов я ещё отношу «Не время ожидать нормальной прозы, пока ещё мы не отдалились от страшных описываемых событий». Ну, помилуйте, Бабель написал первый рассказ из «Конармии» в 1923-м, а закончил (за исключением одного фрагмента) в 1925 году. Нет, можно всё — и сразу. Как и аргументированно изругать автора, если он не властен над языком, который себе выбрал, за нелепость сюжета, неуместный и оттого смешной пафос — ну, что-нибудь в этом роде, за что положено выписывать <нрзб> художественной прозе. Или хвалить за точность и новаторство стиля, парадоксальность фабулы… Ну вы, понимаете.
И, наконец, люди насторожённо пишут, не льёт ли этот роман воду на мельницу путинского режима, и не оправдывает ли каких прошлых и будущих ужасов. Нет ли тут монетизации страшных событий и прочее, и прочее.
На это нужно отвечать так: множество произведений в истории литературы писались согласно тому интуитивному и явному социальному заказу, они что-то оправдывали и что-то обвиняли. Но всё в мире мудро устроено, и один и тот же текст, что в свое время оправдывал нечто гадкое, начинал потом это же обвинять. Или всё вообще переменяется, и книга, обвинив современников, становится потом весёлой памятью об истлевшей злобе. Так было с романом Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?».
Существует множество книг, созданных лукавыми царедворцами, которые получились лучше, чем пламенные поэмы, сочинённые борцами за счастье народное. То, что книга написана на актуальную тему, быстро и выполняет социальный заказ — не является пороком. Первый роман великого Юрия Тынянова «Кюхля» был сочинен к юбилею декабристского восстания. Ну и Тынянов написал «Кюхлю» за три недели, как халтуру. Так посмотрите на эту историю Кюхельбекера, и на остальной мир халтуры, — скажу я, как портной из известного анекдота.
Так что же, хорошая книга про войну на Донбассе? А вот вы читайте сами, и думайте про стиль, сюжет и актуальность. Про то, как вы повторяете чужие слова, будто один экскаваторщик, специалист по Пастернаку. То есть у нас все частные обсуждения книг ведутся по-прежнему по лекалам 1958 года. Кто-то прочитавший высказывает своё мнение, а слушатели начинают ему поддакивать или спорить, исходя из пары цитат и названия, — будто нерадивые студенты на экзамене, сочиняющие сюжет непрочитанной книги. Есть общественный интерес к войне на Украине. Интерес есть, война есть, а романов нет. Появляется книга, на которую, как на ядро конденсации налипают страхи, фобии, радость и презрение публики. Читать роман оказывается не надо, и в этом смысле наш пример — очень важная часть современного литературного процесса. Но художественная литература один из немногих видов человеческой деятельности, рассчитанный на непосредственное восприятие. А городской обыватель начинает ломаться, как пряник: «Ну я не знаю, стоит ли почитать… Советуете? Или вдруг плохая? Я прям не знаю». Кажется, будто он должен, экономя каждую минуту, оторваться от хирургического стола, микроскопа в лаборатории, тушения пожара, и сделать невероятное усилие, чтобы сунуть нос в книгу.
315
Нет, всё же вот она: «Дорожные птички «пастушки» медленно переходили дорогу перед самыми колесами автомобиля. Степные горизонты источали такие бодрые запахи, что, будь на месте Остапа какой-нибудь крестьянский писатель-середнячок из группы «Стальное вымя», не удержался бы он, вышел бы из машины, сел бы в траву и тут же на месте начал бы писать на листах походного блокнота новую повесть, начинающуюся словами: «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился…» (Ильф И., Петров Е. Золотой телёнок, — М.: Панорама, 1995. С. 65.) Михаил Щеглов, кстати, обильно комментирует этот зачин седьмой главы, приводя цитаты из Василия Ряховского, Фёдора Панфёрова, Михаила Кольцова и ещё полдюжины писателей того времени. Пародии на вычурный «народный» язык писателей сочиняла ещё Теффи. Щеглов М.Комментарии // Ильф И., Петров Е. Золотой телёнок, — М.: Панорама, 1995. С. 398–400).