Тот скрип нам известен под именем Страсть! К хорошеньким мышцам твоим разреши мне припасть.
Быть может, желудок поэта опять расцветет, Быть может, в сосуде появится мед.
Но мышцы своей мне красотка, увы, не дает, И снова в сосуде отсутствует мед.
И снова я весь погружаюсь во мрак... Один лишь мерцает желудок-пошляк.
1932
46. ФРУКТОВОЕ ПИТАНИЕ
Много лет тому назад жила на свете Дама, подчинившая себя диете. В интересных закоулках ее тела Много неподдельного желания кипело. От желания к желанию переходя, Родилось у ней красивое дитя. Год проходит, два проходит, тыща лет Красота ее все та же. Изменении нет. Несмотря, что был ребенок И что он вместо пеленок Уж давно лежит в гробу, Да и ей пришлось не сладко: и ее снесли, рабу. И она лежит в могиле, как и все ее друзья Представители феодализма - генералы и князья.
Но она лежит - не тлеет, С каждым часом хорошеет, Между тем как от князей Не осталося частей.
. Потому что пресловутая покойница Безубойного питания была поклонница. В ней микробов не было и нету С переходом на фруктовую диету.
Если ты желаешь быть счастливой, Значит, ты должна питаться сливой, Или яблоком, или смородиной, или клубникой, Или земляникой, или ежевикой. Будь подобна бабочке, которая, Соками питаяся, не бывает хворая. Постарайся выключить из своего меню Рябчика и курицу, куропатку и свинью! Ты в себя спиртные жидкости не лей, Молока проклятого по утрам не пей. Свой желудок апельсином озаряя, Привлечешь к себе ты кавалеров стаю. И когда взмахнешь ты благосклонности флажком, То захочется бежать мне за тобою петушком.
8 сентября 1932
47. ЧРЕВОУГОДИЕ (Баллада)
Однажды, однажды Я вас увидал. Увидевши дважды, Я вас обнимал.
А в сотую встречу Утратил я пыл. Тогда откровенно Я вам заявил:
- Без хлеба и масла Любить я не мог. Чтоб страсть не погасла, Пеките пирог!
Смотрите, как вяну Я день ото дня. Татьяна, Татьяна, Кормите меня.
Поите, кормите Отборной едой, Пельмени варите, Горох с ветчиной.
От мяса и кваса Исполнен огня, Любить буду нежно, Красиво, прилежно... Кормите меня!
Татьяна выходит, На кухню идет, Котлету находит И мне подает.
...Исполнилось тело Желаний и сил, И черное дело Я вновь совершил.
И снова котлета. Я снова любил. И так до рассвета Себя я губил.
Заря занималась, Когда я уснул. Под окнами пьяный Кричал: караул!
Лежал я в постели Три ночи, три дня, И кости хрустели Во сне у меня.
Но вот я проснулся, Слегка застонал. И вдруг ужаснулся, И вдруг задрожал.
Я ногу хватаю Нога не бежит, Я сердце сжимаю Оно не стучит.
...Тут я помираю.
Зарытый, забытый, В земле я лежу, Попоной покрытый, От страха дрожу.
Дрожу оттого я, Что начал я гнить, Но хочется вдвое Мне кушать и пить.
Я пищи желаю, Желаю котлет. Красивого чаю, Красивых конфет.
Любви мне не надо, Не надо страстей, Хочу лимонаду, Хочу овощей!
Но нет мне ответа Скрипит лишь доска, И в сердце поэта Вползает тоска.
Но сердце застынет, Увы, навсегда, И желтая хлынет Оттуда вода,
И мир повернется Другой стороной, И в тело вопьется Червяк гробовой.
Октябрь 1932
48. ЛИДЕ
Человек и части человеческого тела Выполняют мелкое и незначительное дело: Для сравненья запахов устроены красивые носы, И для возбуждения симпатии - усы. Только Вы одна и Ваши сочлененья Не имеют пошлого предназначенья. Ваши ногти не для поднимания иголок, Пальчики - не для ощупыванья блох, Чашечки коленные - не для коленок, А коленки вовсе не для ног. Недоступное для грохота, шипения и стуков, Ваше ухо создано для усвоенья высших звуков. Вы тычинок лишены, и тем не менее Все же Вы - великолепное растение. И когда я в ручке Вашей вижу ножик или вилку, У меня мурашки пробегают по затылку. И боюсь я, что от их неосторожного прикосновения Страшное произойдет сосудов поранение. Если же в гостиной Вашей, разливая чай, Лида, Вы мне улыбнетесь невзначай, Я тогда в порыве страсти и смущения Покрываю поцелуями печение, И, дрожа от радости, я кричу Вам сам не свой: - Ура, виват, Лидочка, Ваше превосходительство мой!
1932?
49. ПРОЩАНИЕ
Два сердитые субъекта расставались на Расстанной, Потому что уходила их любови полоса. Был один субъект - девица, а другой был непрестанно Всем своим лицом приятным от серженья полосат.
Почему же он сердился, коль в душе его потухли Искры страсти незабвенной или как их там еще? Я бы там на его месте перестал бы дуть на угли, Попрощался бы учтиво, приподняв свое плечо.
Но мужчина тот холерик был, должно быть, по натуре, А девица - меланхолик, потому что не орет. И лицо его большое стало темным от натуги, Меланхолик же в испуге стыдно смотрит на народ.
В чем же дело в этом деле? Что за дьявольская сила Их клещами захватила? Почему нейдут домой? На трамвай пятиалтынный, попрощавшись, попросил он, Но монеты больше нету, лишь последняя - самой!
И решили эти люди, чтобы им идти не скучно, Ночевать у сей красотки, и обоим - чтоб пешком. И кончается довольно примитивно этот случай, И идут к ней на квартиру, в переулок, на Мошков.
Ну а нам с тобой, поссорясь... нам похожими вещами Заниматься не придется - мы с тобою мудрецы: Если мы да при прощаньи на трамвай да не достанем, То пешком пойдем до дому. Но - в различные концы.
1933
50. ЧАРЛЬЗ ДАРВИН
Чарльз Дарвин, известный ученый, Однажды синичку поймал. Ее красотой увлеченный, Он зорко за ней наблюдал.
Он видел головку змеиную И рыбий раздвоенный хвост, В движениях - что-то мышиное И в лапках - подобие звезд.
...Тут горько заплакал старик омраченный. Он даже стреляться хотел!.. Был Дарвин известный ученый, Но он красоты не имел.
1933
51. СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Шумит земляника над мертвым жуком, В траве его лапки раскинуты. Он думал о том, и он думал о сем, Теперь из него размышления вынуты.
И вот он коробкой пустою лежит, Раздавлен копытом коня, И хрящик сознания в нем не дрожит, И нету в нем больше огня.
Он умер, и он позабыт, незаметный герой, Друзья его заняты сами собой.