С тех пор, как Суворов стал главнокомандующим, а в лагере при Ракшанах оказалось много беженцев, в скромный кабинет генерала в утренние часы часто шли просители, среди которых было немало женщин. Поэтому Суворов ничуть не удивился, когда как-то утром толокшийся в сенцах Прошка вошел в кабинет и ворчливо заявил:
Там какая-то мадама пришла. Должно из прогоревших барынь. И с сыном. Поди, на бедность клянчить станут. Так вы уж того.. У самих, почитай, ничего нету!
Не учи, не учи! Сам знаю! Ну, зови! Да только предупреди, что, мол, генерал очень занят! — отозвался, поморщившись, Суворов, который вообще побаивался женщин, а барынь-просительниц не мог выносить за их обычную бестолковость и склонность пустословить.
Ворча под нос, что «и меня учить тоже нечего! Я свое дело справляю!», Прошка вышел в сенцы и буркнул:
Входите, что ли!
Вошли двое: женщина средних лет и небольшого роста, казавшаяся толстой вследствие обилия теплой одежды, и молодой человек, на голову выше своей спутницы. Желая избавиться от предполагаемых просителей как можно скорее, Суворов не предложил им сесть, и стоя у письменного стола, заваленного бумагами, лишь искоса взглянул на пришедших и довольно сухо осведомился, что им угодно.
Женщина, словно не слыша его вопроса, принялась разматывать покрасневшими от холода руками теплый пуховый платок, скрывавший ее лицо почти целиком. Под платком оказалась сильно потертая круглая котиковая шапочка. Женщина сняла и ее У нее было полное лицо, еще сохранившее многое от былой красоты, высокий лоб, прямой нос с горбинкой, тонко очерченные губы, красивые брови, полная, чуть рыхлая шея и высокая грудь. Сопровождавший ее молодой человек не был схож с ней лицом, но вместе с тем что-то роднило их. Когда они стояли рядом, било ясно, что это мать и сын.
Суворова привела в досаду эта нелепая бабья возня | раздеванием. Зачем все это? Что они, в гости, что ми? По делу! Ну, сказывали бы, в чем это дело и вся н< щлга! Он нетерпеливо повернулся к окну.
Что же это, Александр Васильич? Или уж я так и ' трела и подурнела, что меня и узнать нельзя? — I" Iдался звучный женский голос, в котором чуть скво- 01 на насмешка и слышался легкий немецкий акцент.
При первых же звуках этого голоса, Суворов вы- "г i hi лея. У него перехватило дыхание. Он впился и юром в лицо пришедшей и некоторое время, широко pin | рыв глаза, смотрел, не отрываясь. Женщина улы- Пклась.
Прошка!—завопил неисктовым голосом Сувороа—
II пса! Воды! Ледяной воды! Лей, подлец, мне на го-
йоиу! Сейчас лей!
А, может, обойдемся и без ледяной воды, Алек-
up Насильич?—улыбаясь, спросила посетительница,
приближаясь к столу.— Неужто же я, в самом деле ноне I д на призрак?
Матушка! Государыня! — пробормотал Суворов, t»на I иная протянутую ему.— Великая императрица!
По. кавший в кабинет Прошка метнулся, было, " причожую, должно быть с намерением заорать там,
пожаловала», но спутник Екатери-
"" наследник цесаревич Павел Петрович — загородим ому дорогу.
Прошка! Стул! Кресло! Диван! Три дивана! — о! »н i.i лея Суворов по комнате, хватаясь за голову.— " ищи! Водки тащи!
II шеритрица, смеясь, остановила его:
>го не меня ли, генерал, собираетесь водочкой
ни i чинить?
Себя! Себя, матушка!—отвечал Суворов.
Он опять заметался по комнате, не в силах справиться с волнением.
Спаслась! Жива, здорова, матушка! Да кяк же так? Да где же государыня изволила скрываться все это время?
По усталому лицу императрицы прошла тень.
Не я скрывалась, Александр Васильич! — вымолвила она.— Не моя воля была! Проще сказать, сама я и вместе со мной Павел — мы попали то ли в плен, то ли в рабство. Были во власти одного человека, в котором я склонна видеть просто безумца. Он подобрал нас в море, на обломке от «Славянки», спас от смерти. За это многое простится ему. Но он завез нас в чужие края. Может быть у него были какие-то особенные планы или это была больная фантазия вечно пьяного и грубого моряка.. Бог его знает! Но его уже нет на этом свете, а мы... Мы и живы, и свободны! Нам пришлось бесконечно много вытерпеть, потому что мы, опасаясь попасть в руки врагов России, не смели сказать, кто мы, и были вынуждены скрываться. Только добравшись до Дубровника, мы нашли помощь со стороны одного тамошнего обывателя и смогли продолжать путь. Трудно было, но бог помог.»
А теперь, Александр Васильевич, не думая о прошлом, надо подумать о будущем! Надо рассудить, что мы должны предпринять для спасения России.» Да и самих себя!