А вот теперь, полтораста или сто шестьдесят лет спустя, обстоятельства складываются уже многим благоприятнее для Габсбургов: Польша сама разваливается. Если суждено развалиться и сколоченной Романовыми Российской империи, почему Австрии не выступить в роли ее наследника? Хорошо было бы добраться до берегов Черного моря, тогда Молдово-Валахия сама упадет, как спелый плод, в руки Австрии.
И австрийские тайные посланцы отправились через Черновицы в Киев, а из Киева через Харьков пробрались на Дон, с Дона — на Волгу, с Волги — в степи, где крутился огненный вихрь поднятого Пугачевым бунта. Зашевелились и другие державы. Бывшие на службе Турции французские офицеры отправились к Пугачеву через Кавказ и через Персию. Двое из них так и сгинули, подвернувшись то ли под черкесский кинжал, то ли под персидский нож Но один, шевалье де Мэрикур, из-за имевшегося на его аристократическом лице рубца прозывавшийся Балафрэ, как когда-то прозывался один из Гизов, добрался-таки до Чернятина и стал одним из советников Пугачева вместе с итальянским иезуитом Бардзини и шведским капитаном Анкастромом.
Добрался к Пугачеву в Чернятин и «мистер Бот», он же Павел Полуботок, родной внук того Павла Полуботка, который при Петре был украинским гетманом да был Петром ссажен и заморен то ли в Сибири, то ли в казематах Петропавловской крепости.
Еще будучи гетманом, старый Павло имел благоразумие переправить в Англию своего малолетнего сына Петра и вместе с ним десять тысяч венецианских цехинов. Деньги были положены в Английский банк, а Петро отдан на воспитание в какой-то колледж под именем Петра Бота. Он рано женился, породил сына Павла, помер. Павло тоже побывал в королевском колледже, послужил офицером и в королевских вой-
г I ix, и в навербованных Ост-Индской компанией пол- пах. Побывал и в Северной Америке. А вот когда'до Лондона донеслись вести, что в России что-то творится, Поль Питер Бот, живой портрет своего деда, |огубленного Петром, появился в Чернятине с соответ- V. гвующими инструкциями от министров его величест- iiii короля Великобритании.
А кто все это дело начал? — вернулся Сеня к давно уже тревожившей его мысли.— Он, мой род- 11<>П отец.. И что из всего этого выйдет?
В это время мимо мазанки, у дверей которой он сидел, пробежало несколько молодых казаков, оживленно перекликаясь.
Как дела? — спросил Сеня.
- Поход, поход,— ответил на 6eiy один из казаков.
- Куда?
На Казань! На Москву! Войсковой круг решил! I ;.м юшка-царь приказ подписал! Тряханем Москвою!
ГЛАВА ПЯТАЯ
В
тот же день в раскинувшемся вокруг Черня- тиных хуторов на огромном пространстве стане пугачевцев закипели приготовления к походу на Казань-Москву.
В «царской ставке» после длительных и бурных споров, идти или не идти добывать Казань, кончившихся победой сторонников похода, шла непрерывная работа, и с утра до ночи там заседал пугачевский главный совет, состоявший почти сплошь из казацких старшин и Хлопушиных варнаков. Это был мозг тыся- ченогого паука, второй год перекатывавшегося с места на место на просторе заволжских степей. В работах этого главного совета принимали участие и некоторые из таинственных гостей Пугачева, обитавших на пчельнике Варнавы Голобородьки.
Первым из них был вызван Павло Полуботок.
Ну, будь здоров! — приветствовал его Пугачев.— Садись, покалякаем малость!
Полуботок уселся на скамье.
Первым делом,— продолжал «анпиратор»,— рас- смотремши твое, Павло, челобитье на счет гетманства и все такое, признали мы за благо пожаловать тебя нашей царской милостью!
Спасибо! — ответил Полуботок, поглаживая свои сивые усы и щуря хохлацкие глаза.
Подумал:
Посмотрим, чем-то пожалуешь?
На осударевом нашем совете порешили мы признать тебя законным, скажем, гетманом всей правобережной и всей левобережной Украины.
Спасибо!
Грамоту на гетманское звание получишь ты от нишей анпираторской канцелярии, за нашей царской по дписью и печатями, все, как полагается, честь честью. А что касаемо границ твоего гетманства, то Порешили мы покедова так: наша царская граница ьудет от Белгорода да от Курска на Чернигов, а ос- Iильное, скажем, по Донец — твоя земля. От Дона будет всевеликое войско Донское, и тебе за Донец не
опиться. У моих верных донских казаков свой велики п атаман будет.
И на том спасибо! — поклонился Полуботок.
И быть тебе, Павло, с моим царским величест- Иом п вечной дружбе и в братском союзе, и во всех делах поступать для моего царского величества на н<> и.зу и на прибыль, а пока мы порядку не восстановим по всему нашему царству, то быть тебе в полном нам подчинении и наших приказов во всем е лухаться.