Умно!—сухо засмеялся Мышкин.—А жить-то кик?
А так, говорит, и жить. Все люди, мол,— братья. А главное, ежели собственности не будет, а все сообща, так из-за чего и ссориться?
Та-ак! Приходилось слыхать.. Ну, а с работой | не же? Кто, говорю, работать будет?
- Человеческой душеньке, грит, свойственно труд побить не ради прибыли, а ради добра. Ну, вот и ну дут дружно работать, а что добудут, то по-братски и делить будут.
А кто, скажем, работать не охоч?
Таких, говорит, теперь только можно встретить, потому что не по-братски все. А когда все по-братски пудет, так и самый ленивый устыдится да так-то за |щ боту обчую ухватится..
А ежели не ухватится?
Н-ну, ничего и не получит. А когда его голод проймет, тогда-
Тогда пойдет он не на работу, а чужие клети ни погреба очищать темной ночью. А кто подвернется, Тш он того кистенем по башке. А ты его лови да и острог сажай.
Никак нет! Острогов да колодок не полагается!
А как же с вором да с грабителем таким
пить?
Пугачев развел беспомощно руками.
А уж и не знаю. По-нашему, по-мужицкому, конечно, пымал ты его да первым делом колом по ребрам, чтобы больше не пакостничал».
А старичок-то твой что говорит?
А он так говорит: не судите да не судимы будете. Ну, согрешил, скажем, человек. А вы — без внимания. А ему и станет совестно. Што, мол, такое я делаю?
Да придет он к «братцам», из клети которых все добро уволок, да бух на колени. Простите, мол, православные! Больше не буду! Так что ли?
Пугачев прыснул со смеху.
Хо-хо-хо! Дураков не так уж много на свете!
Постой! Солдат, говорит твой старичок, не надо?
Не надо. Потому и войны не надо..
Так. А вот, скажем, к примеру, мы, русские, возьмем да своих солдат по домам и распустим. Идите, мол, ребятушки, бог с вами. А то грех большой драться. Ну, ребятушки-то, конечно, и рады. Им что? А в это время, скажем хан татарский возьми да и шарахни на Русь. Тогда как?
Старичок говорит: сопротивляться не следо- вает...
Та-ак. А ежели татарчуки людей, скажем, резать почнут?
Они такие! — согласился Пугачев,
А тогда как? Становись перед ними, татарами, на колени да и говори: грех, мол, голубчики, людей резать? Ну, а им, конечно, сразу стыдно станет. Ну, и они тоже бух на колени: простите нас, Христа ради! Никогда больше не будем! Давайте обниматься да лобызаться... Так что ли?
Пугачев хохотал, хватаясь за живот.
Ой, уморил! А, ну тебя! Придумает же такое?!
Я-то ничего не придумываю! — остановил его Мышкин.—Это твой старичок придумал с великого ума..
Пугачев махнул презрительно рукой:
Блаженненькой! Что с его взять?!
Потом тоскливо вымолвил:
А выходит, что все здря!
Что такое?
Здря, говорю. Мир не переделаешь. Хошь ты себе лоб расшиби, а мир, какой был, такой и будет!
Такой и будет! — подтвердил Мышкин.
Так из-за чего мы-то народ булгачим? Нет, ты скажи: чего для?
Мышкин нахмурил седые брови, пожал плечами, л потом ответил:
У каждого—свое. Мужик за землю хватается, н пакам надоело службу царскую нести — тяжело. Нот Голобородьки в митрополиты, а то и в патриархи 1 и ^ российские пробираются. Хлопуше кровушки чело- и< ческой попить хочется-.
А нам с тобой?
Ну, тебе, конечно, в императорах побыть лестно.
А тебе? Тебе-то что надо?
А я Романовых род доканать хочу!
Ну, доканаешь. А дальше что? Вот, я на цар- ском престоле буду. Тебе от того легче что ли будет?
Мышкин пожевал губами, потом, не глядя на Пугачева, вымолвил сухо:
Легче...
Из пугачевского стана по всем дорогам неслись разосланные Хлопушей и Зацепой гонцы, оповещая in 1йки восставших, что начинается великий поход на Москву. Всем верным слугам императора Петра Федо- ронича приказывалось идти на соединение с его хри- | голюбивым воинством по указанным гонцами доро- | дм. Послушным обещались великие и богатые мило- | i n, ослушникам же топор да плаха.
Л в самом стане Пугачева спешно составлялись новые и новые полки, и на отведенном для этого поле
пан Чеслав Курч, получивший от Пугачева чин полковника, усиленно возился с отданными в его распоряжение отборными людьми, обучая их управляться с пушками.
Прошла неделя, и по дорогам, ведшим в Чернятины хутора, стали втягиваться в стан пугачевцев присоединявшиеся к главной армии для великого похода шайки пеших и конных.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
П
угачев рассчитывал сдвинуть свою армию с округи Чернятиных хуторов через неделю, но оказалось, что сделать это не было возможности, так ми «армия» напоминала скорее кочующую орду, чем Настоящее войско.