Поскольку легальные способы борьбы с барским произволом были минимальными, крестьяне противостояли ему сами, как могли. Помимо бегства на окраины государства и за его границы, мужики частенько бунтовали против своих помещиков и расправлялись с ними. Поэтому призывы самозваного Петра Федоровича и его атаманов получили, что называется, широкий отклик у помещичьих крестьян. «Всему свету известно, — говорилось в одном из посланий пугачевского атамана И. Н. Грязнова, — сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж — вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянеми, но, хотя в законе Божием и написано, чтоб оне крестьян так же содержали, как и детей, но оне не только за работника, но хуже почитали полян (собак. — Е. Т.) своих, с которыми гоняли за зайцами». И если Грязнов только констатирует дворянские злодеяния, то «Петр Федорович» в указе от 31 июля 1774 года откровенно призывает к расправе со злодеями: «…повелеваем сим нашим имянным указом: кои прежде были дворяне в своих поместиях и водчинах — оных противников нашей власти и возмутителей империи и раззорителей крестьян ловить, казнить и вешать, и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами, крестьянами»[298].
Помимо барских, участие в пугачевщине принимали и другие категории крестьян. Так, уже в октябре—ноябре 1773 года к восстанию в массовом порядке начали присоединяться заводские крестьяне. Речь идет главным образом об уральских заводах, где были постоянные и временные работники. Первую группу составляли мастеровые (мастера, подмастерья и ученики) и работные люди (выполняли подсобные работы) из собственных крепостных заводчика или посессионных крестьян. Посессионные юридически не были собственностью заводчика, а принадлежали самому заводу, однако фактически зачастую находились в полной власти владельца предприятия. Если мастеровые сравнительно хорошо обеспечивались, получали заработную плату, то работные люди находились в незавидном положении. Что же касается временных работников, то большая их часть состояла из приписных государственных крестьян (они еще назывались «партийными», поскольку на заводы их посылали посменно, партиями, для отработки подушного и оброчного окладов). Сюда же следует отнести вольнонаемных из податного населения[299].
Екатерина уже в самом начале своего царствования столкнулась с крестьянскими волнениями, в том числе с выступлениями заводских крестьян. Причем власти понимали, что нужно не только применять репрессии против недовольных, но и улучшать условия их существования. Так, например, в мае 1769 года приписным крестьянам была поднята зарплата. Однако эта мера оказалась неэффективной, так как в связи с началом Русско-турецкой войны размер подати с государственных крестьян был увеличен вдвое. Еще одной мерой, улучшавшей положение заводских крестьян, мог быть перевод заводов в казенную собственность. По мнению А. И. Андрущенко, переход Аннинского завода обанкротившегося графа Чернышева в казну в 1769 году «несколько облегчил положение заводского населения и приписных крестьян». Историк полагает, что именно это обстоятельство стало причиной того, что группа работных людей и мастеровых поддержала правительство во время пугачевщины (впрочем, другие рабочие перешли на сторону самозванца)[300].
Произвол заводовладельцев также не был устранен. 21 мая 1774 года, уже во время пугачевщины, член следственной комиссии С. И. Маврин просил императрицу обратить «взор свой на крестьян заводских, а паче на приписных, которые отданы совершенно в жертву заводчикам, а оные хищники ни о чем другом не помышляют, как о своем прибытии, и алчно пожирают всё крестьянское имущество, ибо многие приписные крестьяне ходят на иго работы от четырех до семисот верст. А порядок у них тот, что все они, кои могут работать, разделены на… партии: одна работает, а другая идет на смену, и до тех пор первая не возвратится в дома, пока другая не придет сменить. Работа ж сия на заводах большею частью тогда потребна, когда крестьянин должен доставать насущное пропитание, а когда земледелец не достанет себе из земли сокровища, то он нищий»[301]. Всё необходимое для жизни, по словам Маврина, крестьянин должен покупать втридорога в лавке у заводчика.
299
См.:
300
См.: