Пока же вернемся в пугачевский лагерь под Оренбургом, куда, оправдывая опасения властей, в конце сентября — начале октября начали подходить башкиры. Самозванец, в свою очередь, 1 октября приказал отправить к ним, а также к татарам и калмыкам «царские» указы, которыми «прощающей народ и животных в винах… сладоязычной, милостивый, мях-косердечный российский царь, император Петр Федорович» жаловал башкир и прочие народности «землями, водами, лесами, рыбными ловлями, жилищами, покосами… хлебом, верою и законом… солью» и т. д.[307]
В тот же день восставшие отправили еще два «царских» указа: первый — оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, чиновникам губернской канцелярии, солдатам и казакам гарнизона и всем жителям города; второй — атаману оренбургских казаков подполковнику Василию Могутову. «Государь» требовал сдать город без боя. Однако власти не только не собирались покоряться самозванцу, но и в указе от имени императрицы, который был отправлен в лагерь мятежников, призывали яицких и илецких казаков прекратить бунт и схватить его предводителя[308]. Разумеется, всё это не устраивало повстанцев, а потому они перешли к более решительным действиям.
Глава четвертая
«ЦАРЬ» ПОБЕЖДАЕТ ЦАРИЦУ
Осажденный город и его окрестности
Пятого октября 1773 года началась осада Оренбурга, которая продлилась почти полгода. В этот день Пугачев со своим войском «показался» вблизи города «в великих толпах». В Оренбурге была объявлена тревога и, как вспоминал очевидец событий священник Иван Осипов, «все себе жители представляли смерть, и быв великой плач и неутешное рыдание». Однако город хорошо подготовился к нападению повстанцев. Прежде всего было решено перевести жителей загородной Егорьевской слободы в Оренбург, а саму слободу сжечь, чтобы бунтовщики не смогли укрепиться на ее территории, прилегавшей «к самому городскому валу и к главной соборной церкви». «А дабы злодеи в близость города не шли, — писал П. И. Рычков, — для того выпалено в них с городского отсель вала из пушек ядрами и картечами 88 зарядов и брошены три бомбы тридцатифунтовые…» Этот обстрел заставил пугачевцев отойти на Казачьи луга, находившиеся в пяти верстах от Оренбурга, где они еще утром устроили свой лагерь[309].
На следующий день около полудня из города увидели, что Пугачев зажег заготовленное на зиму сено. Из Оренбурга был выслан отряд под началом майора Наумова, «состоящий в 1500 человеках регулярных и нерегулярных людей с пристойным числом артиллерии». Перестрелка продлилась часа два, после чего майору, заметившему «в подчиненных своих робость и страх», пришлось увести отряд в город[310]. Не исключено, что на исход боя повлияла военная хитрость, примененная повстанцами. Оренбургский священник Иван Полянский пишет, что Наумов, выйдя из города, открыл артиллерийский огонь по пугачевцам, расположившимся «за горою в одной не с большим версте»; пугачевцы же, несмотря на обстрел, «с места своего отнюдь не трогались» и не открывали ответного артиллерийского огня, чтобы противник не мог обнаружить спрятанных ими под горой орудий. И только когда у правительственного отряда снаряды были на исходе, «Емелька с сообщники вдруг залпом почти из всех пушек стали по наших палить, и больше часа беспрестанная пальба со обоих сторон продолжалася»[311].
Восстание 1773–1775 годов под руководством Е. И. Пугачева
Впрочем, «страх» и «робость» подчиненных Наумова могли объясняться еще и тем, что они, как уже неоднократно бывало ранее, просто не желали сражаться с мятежниками. Вечером пугачевцы обстреливали Оренбург из пушек, а некоторые, «отважнейшие, подъезжая близко к городским валам, палили из ружьев и причинили тревогу». Целью артиллерийского обстрела было поджечь город и, воспользовавшись паникой, ворваться внутрь, как это было в Татищевой крепости. На первый взгляд, устроить пожар было нетрудно, поскольку «осень… тогда была около Оренбурга очень ведреная, а оттого и засуха такая сделалась, что река Яик и Сакмара пересохли так, что в иных местах по колено только воды было; а сена, привезенного в город, у жителей было немало». Но, хотя «жители были все в великом и неописанном страхе», «тое ночь вреда никакого не причинено городу». Во многом, конечно, это была заслуга оборонявшихся, отбивших наступление бунтовщиков. А по мнению священника Ивана Полянского, неудача попытки поджечь Оренбург объяснялась тем, что канониры из команды Билова, попавшие в плен к самозванцу, портили снаряды: «…много наши в городе гранат находили таких, в которых дырочки деревянными гвоздьми заколочены были»[312].
307
См.: Сподвижники Пугачева свидетельствуют. С. ПО; Крестьянская война 1773–1775 гг. в России. С. 18; Крестьянская война 1773–1775 гг. на территории Башкирии. С. 28, 30, 33, 36, 343, 344; Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. С. 25–28, 81;
309
См.: Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. С. 28, 29;
310
См.: Летопись Рычкова. С. 222, 223, 225;
311
Известие о самозванце Пугачеве. С. 590. См. также: Летопись Рычкова. С. 225; Записки священника Ивана Осипова. С. 556.
312
См.: Записки священника Ивана Осипова. С. 556; Известие о самозванце Пугачеве. С. 590, 591; Летопись Рычкова. С. 225, 226; Крестьянская война в России в 1773–1775 гг. Т. 2. С. 127, 128.