«Тебе хватит, маленькая сучка, — подумал про себя я, глядя, как она пытается высвободиться из-под моей руки с пропитанной хлороформом тряпкой. — Прости, детка. Мне плевать на твою жизнь. Меня волнует лишь жизнь моего ребенка».
Пока она корчилась под моей хваткой, свет в ее глазах потускнел. Она была в ужасе, вот что происходит, когда мне угрожаешь. Глупая девчонка. Ей следовало хорошенько подумать.
Как только она отключилась, я уложил ее на соседнее сиденье. Дженнифер считала, что убьет моего ребенка и будет преспокойно жить дальше. Кэсси считала, что со временем уедет из этого города. Лео считал, что выйдет из тюрьмы, наладит свою жизнь и приберет к своим ненасытным рукам то, что принадлежит мне.
Я мигнул фарами Рэю, его грузовик стоял на холостом ходу в метрах двадцати от того места, где мы припарковались. Он мигнул мне в ответ. Мы были командой — я и мой психованный лжебрат. Связывающие нас узы крепче кровного родства.
Сосновые ящики крепче той лжи, которую мы сами себе внушаем. Полоски в тесте на беременность — это то, к чему нужно относиться с должным уважением. А границы, которые никогда не следует переходить, крепче любого искупления, которого мы, по нашему мнению, заслуживаем.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
— Ты ее любил? — спросила меня однажды Кэсси. — Ты любил мою мать?
Конечно, я её любил. Просто в какой-то момент, решил, что Кэсси я люблю больше.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Голод.
Вот как Кэсси вытянула из меня правду о моем детстве, выдрала её из меня, словно ростки вьюна из земли. Рассказать ей о том, что я сделал с ее матерью, Лео и Дженнифер. Этого оказалось недостаточно. Это лишь добавило ей причин для мести, которая лишила ее последних сомнений в необходимости упрятать меня под замок, но ее безудержное любопытство всё же не утолило.
Моя малышка Кэсси была извращенкой, как и я. Ей хотелось копаться в людских внутренностях, искать слабые места, выведывать все их тайны.
У меня не было желания открывать ей свои тайны. У меня не было желания даже о них думать. Но голод — весьма жестокая пытка, поэтому я дал ей пищи духовной в обмен на настоящую.
Кэсси бросила у моих ног коробку «Хэппи Мил». Я был так голоден, что подойди она поближе, съел бы целиком и ее саму. Не в сексуальном плане — к тому моменту мне так зверски хотелось есть, что я в буквальном смысле вгрызся бы в ее бледную плоть, жевал бы и глотал. Она тоже была бы вкусной. Кэсси всегда хорошо питалась. Она положила себе в рот золотистый картофель фри, и даже в темноте я заметил, как поблескивает на нем масло. У маркетологов из Макдональдса от такой восхитительной картошки фри потекли бы слюнки.
Кэсси уселась, скрестив ноги, вне моей досягаемости. В один прекрасный день я стану таким тощим, что мои руки выскользнут из этих проклятых наручников, и вот тогда под собственный хохот и ее крики я раздеру ногтями ее самодовольное лицо.
Она все время передо мной ела. Мразь. Бургер, картошку фри, а потом карамельное мороженое. Моё любимое. Мне хотелось её прикончить. Я должен был ее прикончить, когда у меня была такая возможность.
— У тебя такой сердитый вид, — произнесла она и, приоткрыв эти блестящие от масла губы, заглотила сразу пять ломтиков картофеля фри. Пять. Ненасытная сука. Я хотел всего один. Один!
— Это и не должно приносить удовольствие, — громко чавкая, добавила она. — Это наказание, Дэниел.
Мне хотелось ее убить. Она называла меня этим именем, и это было больнее, чем, если бы кто-нибудь, слой за слоем отрывал пинцетом мою крайнюю плоть. Я хорошенько привязал бы Кэсси к кухонному столу и поиграл бы с ней в очень небрежного хирурга. Я бы начал с пальцев на руках и ногах. Потом, возможно, принялся бы за ее язык. Впрочем, было бы обидно никогда больше не почувствовать этот язык своим языком. А может, я оставил бы её рот напоследок и выдернул бы ей все зубы, чтобы она не кусалась.
Кэсси закончила свой обед и вернулась за коричневым бумажным пакетом. Боже милостивый, если ты есть, ну, блядь, прости меня, ладно?
— Ты молишься? — спросила Кэсси и, запрокинув голову, рассмеялась.
Раньше я так любил этот звук. Но когда я голодал, предпочел бы, чтобы вместо этого она засунула мне в каждое мое ухо по таракану и наблюдала за тем, кто из них первым прорвется сквозь мою барабанную перепонку и зароется мне в голову.