— Salud, Генрих.
Вот мальчонка и остался опять один в большой комнате.
Он все еще сидит за столом, на котором разложены списки, тут же яблоко и пачка сигарет, забытая Новиковым. Он сидит и плачет.
Когда на рассвете Комарек вернулся в Пельцкулен, Генрих спал.
Комарек подошел к шкафу, привел в порядок бумаги. Взял несколько вещиц, принадлежавших Генриху, и положил их в фанерный чемодан. Минуту-другую старый Комарек постоял в нерешительности посреди комнаты, потом сел, развернул тряпочку, в которую были завернуты часы, завел их ключиком и приложил к уху.
Снова завернув и спрятав часы, старик поднялся и разбудил мальчика.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
А ты не стащил ее?
— Нет, дедушка Комарек, не стащил.
На коленях у Комарека лежала старая проволочная сетка, он был занят тем, что мастерил из нее вершу.
— Раз ты ее не стащил, тогда другое дело. — Никогда в жизни он не делал верши из железной сетки, да это и нелегко, когда у тебя ни кусачек, ни другого инструмента.
— «Бродил один в лесу я», — напевал Генрих, — и вдруг нашел.
— Тогда другое дело, — сказал старик, все же уверенный в том, что мальчонка где-то стащил сетку.
Они перебрались в дом рыбака.
Рано утром — над водой еще висел туман и огромное желтое солнце плавало в желтой мгле — они встретили человека, который нес дверь на спине. А когда они добрались до места, в доме не было уже ни одной двери, не хватало и многих черепиц на крыше, а кое-где виднелись голые стропила.
Оконные рамы тоже были выдраны. Однако в одной из комнатушек они обнаружили чудом уцелевшую печурку. Беленькая, кафельная, с черными крапинками, похожими на чернильные кляксы, она стояла среди всей этой разрухи нетронутая, будто никто ее раньше и не видел. Нагнувшись, Комарек заглянул внутрь: у печки оказалась маленькая духовка с крохотной медной дверцей.
Окна они завесили старыми мешками, дверь — тоже.
Потом отыскали в камышах Леонидову плоскодонку и неподалеку — три удочки. Около самого дома была затоплена другая большая лодка.
Теперь уже никто отсюда ничего не уносил, да они бы и не позволили!
Под похожими на лопух листьями ревеня они нашли лопату, а позднее и топор, правда без топорища. Но Комарек считал, что топорище он сработать еще в силах.
И еще они нашли четыре конфорки для кухонной плиты.
Им представлялось, что они похожи на потерпевших кораблекрушение, и теперь здесь, на этом необитаемом острове, ими овладела страсть приобретательства.
Выправив старое, помятое ведро, они вычистили его песком и поставили на скамеечку рядом с входом.
И керосиновая лампа нашлась в завалах старой рухляди, и даже труба от старого граммофона.
— Дедушка Комарек, посмотрите — чего у нас только нет!
Выгребая на озеро, старый Комарек думал: «Где бы ты на его месте поставил садок?» Когда они отплыли от берега подальше, то в густом камыше обнаружили протоку, а когда вошли в нее, то скоро увидели и два вбитых в дно толстых кола — а вот и садок!
Неразоренным оказался и скотный дворик, где было место для двух коров и одной лошади. Они загнали в него Орлика — он мог ходить там непривязанным, а так как ворот не было, загородили его слегой.
Но нигде не оказалось ни одного метра сети!
— Как вы считаете, дедушка Комарек, по-моему, завтра мы поймаем не меньше десяти фунтов линей.
Генрих сидел на носу лодки и удил.
— Не могу поверить, чтобы он все свои сети хранил в сарае!
— Нет, дедушка Комарек, это точно — все сети были в сарае, а Войтек его поджег.
— Когда ты подошел, он еще не поджигал или как?
— Горел уже, как свечка, дедушка Комарек.
Не хотелось старому Комареку ставить вершу из проволоки. Он же хорошо помнил мазурских крестьян, как они в торфяных прудах ловили карасей; и всегда-то он смотрел на них с презрением. «Да, многое изменилось с тех пор! — думал он. — Вся жизнь изменилась. Да и мораль тоже. Однако как бы то ни было, а рыбаку ставить железную вершу — позорное дело».
Вечером они сели в лодку и поплыли на озеро ставить вершу. Получилась, правда, очень хлипкая и короткая верша. Комарек, стоя в лодке, обозревал камышовые заросли. «У каждого озера, — размышлял он, — есть место, где рыба лучше всего идет. Ты на своем веку порыбачил немало и потому должен найти такое место и здесь!»