Размышления Барнеса были в этом месте прерваны словами Митчеля:
– Нам обоим, конечно, любопытно знать, о чем каждый из нас сейчас думал, и я удовлетворю ваше любопытство. Я старался взглянуть на себя с вашей точки зрения и отгадать, какие заключения вы вывели из моего поведения в присутствии покойницы.
– Я не могу ничего вам сообщить о моих заключениях, потому что еще не пришел ни к каким, – заметил Барнес. – Моим правилом было всегда не делать слишком скорых заключений; если сыщик имеет предвзятое предположение, он легко может поддаться искушению выискивать подтверждающие его улики. Я же стремлюсь раскрыть истину и потому избегаю предположений.
– Хорошо, я вижу, что мне придется несколько изменить мое мнение о сыщиках, хотя вообще я прав, и вы составляете исключение.
– Лесть на меня не действует, мистер Митчель. Вы находитесь в настоящее время в очень затруднительном положении, и было бы хорошо, если бы вы могли мне объяснить, каким образом вы знаете убитую?
– Это я и сделаю. Я видел эту даму только один раз в своей жизни. Нет еще двух лет, как я поселился в Нью-Йорке и прошлую зиму стал женихом мисс Ремзен. Месяц спустя я получил письмо за подписью «Роза Митчель» с извещением, что подписавшаяся может открыть тайну, касающуюся моей семьи и способную заставить мисс Ремзен взять назад данное мне слово. Она назначила цену за свое молчание и приложила свою фотографию, чтобы я мог узнать ее, так как имела дерзость объявить мне, что лично придет за деньгами. Это она и сделала, и с тех пор до сегодняшнего дня я ее уже не видел.
– Можете вы доказать это?
– Я могу вам показать письмо и фотографию, если вы пойдете со мной в кладовые для хранения – Гарфильдо.
– Это мы можем сейчас же сделать. Вы заплатили деньги?
– Да.
– Подумали ли вы, что очень опасно платить за шантаж? Это может служить доказательством того, что человек чувствует себя во власти вымогателя.
– Совершенно верно; и я был во власти этой женщины.
– Это очень важное признание – особенно в связи с ее убийством.
– Я это очень хорошо знаю. Ну вот, мы уже и пришли.
Они вошли в банк, и Митчель попросил ключ от своего шкафа. Он никогда не брал его с собой, так как считал более безопасным оставлять ключ у служащего этого учреждения. Спустившись в большую кладовую, Митчель достал из шкафа шкатулку и повел Барнеса в соседнюю комнату. Здесь он открыл шкатулку и выложил на стол несколько пакетов, среди которых сыщик, к своему великому удивлению, увидел футляр из юфти, перетянутый ремнем, с тисненным золотом именем «Митчель». Неужели это и был футляр с украденными камнями?
– Вот бумаги и вот фотография, – сказал Митчель и протянул ее Барнесу, который тотчас же узнал убитую. – А вот и письмо. Прочесть вам его?
Барнес кивнул головой, но его мысли были заняты кожаным футляром в то время, как Митчель читал:
«Милостивый государь!
Вы будете удивлены, получив письмо от дамы, которой вы, может быть, совсем не знаете, но которая знает многое о вашей семье; так много, что если она захочет все это рассказать, то ваша гордая невеста откажет вам без всяких разговоров. Пословица говорит: ,,молчание – золото", чем оно и должно быть в данном случае для меня. Если вы желаете, чтобы я молчала, то выплатите мне в следующий четверг десять тысяч долларов; я приду сама за деньгами, а чтобы вы узнали во мне автора этого письма, прилагаю свою фотографию. Вы видите, я не боюсь, так как если вы уведомите полицию, я расскажу всю историю, и тогда вы все проиграете. Может быть, я попаду в тюрьму, но это меня не пугает, потому что существуют и худшие места. Поэтому будьте готовы принять меня в следующий четверг. Преданная вам
Роза Митчель».
Митчель передал письмо сыщику, который внимательно перечитал его и осмотрел конверт и почтовый штемпель, указывавший на то, что письмо не было подделано и написано год назад.
– Вы заплатили требуемую сумму?
– Это требует подробных разъяснений. Получив письмо, я подумал, что ничего не потеряю, приняв эту особу и выслушав ее историю. Я, конечно, решил не давать ей денег, поэтому и не имел в доме такой суммы. Но, выслушав эту особу, я изменил мнение. Я увидел, что она имеет возможность на основании документов, которые она мне показала, распространить скандальную историю, способную привести к осуществлению ее угрозы. Я, конечно, хотел избежать этого. Но когда я ей сказал, что не приготовил для нее денег, она пришла в ярость, говоря, что я ее завлек в западню, чтобы выдать полиции. Я увидел, что мне следует тотчас же покончить с ней, и выразил готовность дать ей деньги на поездку в Европу, а остальное выплатить драгоценными камнями.
– Драгоценными камнями?! – воскликнул удивленный Барнес.
– Да, драгоценностями. Это вас удивляет, но вы не знаете моего конька. Я собираю драгоценные камни, и у меня их здесь в этой кладовой больше, чем на миллион долларов. Так что хотя я и не имел деньгами десять тысяч долларов, я легко мог дать ей три бриллиантовых кольца, что я и сделал, снабдив ее письмом к одному парижскому ювелиру, который должен был их купить у нее. Одним из условий договора было, что эта особа обязалась никогда не возвращаться в Нью-Йорк.
– Но, мистер Митчель, при вашем уме и проницательности вы должны были знать, что эти люди никогда не держат своих обещаний.
– Конечно; но я потребовал все документы, так что вполне обезоружил ее. Вы сказали, что сделанное мною признание, будто я находился во власти этой особы, очень опасно для меня. Этим вы, конечно, хотели намекнуть на повод к убийству. Но теперь вы видите, что дело обстоит иначе, так как я могу доказать, что уже год назад я освободился от ее власти.
– Как вы можете это доказать?
– У меня есть квитанция от этой особы на сумму десять тысяч долларов, полученных ею взамен некоторых семейных бумаг.
– У вас ли еще эти бумаги?
– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
– Хорошо; так ответьте мне на следующий: откуда у вас этот кожаный футляр и что в нем?
При этом Барнес указал Митчелю на привлекший его внимание футляр. Митчель смутился, однако ответил:
– В нем находятся драгоценные камни.
– Драгоценные камни? Так я и думал. Можно мне на него взглянуть?
– Только не с моего позволения.
– Тогда без него, – и Барнес быстро раскрыл ящичек. Он был выложен внутри черным атласом и в нем находились камни, сходные с перечисленными в списке, найденном в кармане убитой; но что еще было важнее – в нем находилась бумага, в которой Барнес признал точную копию бумаги, спрятанной у него в кармане. Однако он был очень удивлен, заметив, что Митчель, несмотря на свой отказ, не мешал ему осматривать камни, а, напротив, совершенно спокойно и с равнодушным видом сидел на стуле.
– Мистер Митчель, – сказал Барнес, – почему вы не хотели мне позволить взглянуть на содержимое этого футляра?
– Я никогда не показываю моих драгоценностей посторонним людям, нехорошо вводить их в искушение.
– Это дерзость, милостивый государь! Что вы под этим подразумеваете?
– Только то, что я в жизни следую известным принципам. Это один из них, и хотя я нисколько не сомневаюсь в вашей честности, вы тем не менее чужой человек для меня, и мой принцип распространяется и на вас.
– Ваше хладнокровное бесстыдство не поможет вам в данном случае. Это и есть украденные камни.
– В самом деле? Не открыли ли вы это так же просто, как и вора: с одного взгляда на них? – Митчель сказал это ироничным тоном, выводившим сыщика из себя.
– Оставьте эти глупости, – строго сказал Барнес. – У меня есть список украденных камней. Эта шкатулка со своим содержимым как раз подходит к нему, а что еще важнее – бумага, лежащая в ней, есть копия с бумаги, находящейся у меня в кармане.