– Вот как? Наконец-то мы добрались до фактов и покинули область гипотез, – сказал Митчель с явным интересом. – Верно ли я вас понял? У вас есть список украденных камней, а эта бумага представляет точную копию с него? Верно ли это?
– Да, совершенно верно. Не изобретете ли вы и для этого какое-нибудь объяснение?
– Вы несправедливы ко мне, мистер Барнес. Я не сочинитель; в этом и состоит различие между мною и другими преступниками, с которыми вам приходилось иметь дело. Эти бедняги, совершив преступление, стараются выпутаться посредством непрерывной лжи. Я же следую правилу: или отказывайся отвечать на все вопросы, или отвечай на них согласно с истиной. В данном случае, есть пункты, столь же загадочные для меня, как и для вас, и я совсем не буду пытаться их объяснять. Один из них: как мог очутиться у вас список моих драгоценных камней? Эти камни моя собственность, что я вам и могу доказать.
– Вот список, – сказал сыщик, вынимая его, – я сравниваю с другим списком, и, как видите, почерк один и тот же!
– Это чрезвычайно интересно, покажите, пожалуйста, – сказал Митчель; он встал, обошел вокруг стола и посмотрел Барнесу через плечо. – Вы видите, я не прошу вас дать мне бумагу: вы могли бы, пожалуй, подумать, что я желаю ее уничтожить, – при этих словах Барнес, ни слова не говоря, передал ему обе бумаги. Митчель взял их, поклонился и вернулся на свое место, где тщательно рассмотрел и затем возвратился к Барнесу.
– Я с вами согласен: почерк один и тот же, – сказал он. – Что вы из этого заключаете?
– Что я из этого заключаю? Бог мой! Я нашел этот список в платье Розы Митчель, – произнес Барнес.
– Что? Неужели вы хотите этим сказать, что она и была дамой, у которой украли драгоценности.
Нескрываемое удивление, выразившееся на лице Митчеля, несколько смутило Барнеса: если Митчель не знал этого, тогда загадка становилась все непроницаемее.
– Неужели вы станете утверждать, что этого не знали?
– Откуда же мне было это знать?
За этим вопросом последовало краткое молчание, во время которого оба собеседника обдумывали положение дела.
– Мистер Митчель, – сказал наконец Барнес, – я, к сожалению, вынужден арестовать вас.
– Но по какому обвинению?
– По обвинению в краже камней, а может быть, и в убийстве Розы Митчель.
– Вы очень торопитесь арестовать меня?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если у вас найдется время.
– Спрашивайте.
– Итак, во-первых, кража совершена в поезде. Как она могла быть не раскрыта, раз все пассажиры были обысканы?
У Барнеса было составлено на этот счет мнение; но он не хотел открывать его, и дал другое объяснение, чтобы посмотреть, как отнесется к этому Митчель.
– Совершенно верно, они все были обысканы и ничего не было найдено. Но предположим так: этот Торе был в одном вагоне с Розой Митчель. Когда поезд пришел в Нью-Гавен, он мог передать вам саквояж через окно, полагая, что обыскивать будут только пассажиров его вагона. Он вышел из поезда в Стамфорде после того, как его обыскали. Он мог снова пройти мимо вашего окна и получить обратно мешочек.
– Тогда я оказался бы его сообщником, но вы ошибаетесь, я не знаю этого господина.
– Однако когда мисс Дора вам его представила, вы сказали, что встречались с ним.
– Только однажды за карточным столом, поэтому мне и было неприятно встретить его в доме моей невесты. Оставим же в стороне кражу, так как несмотря на мое отрицание, вы, может быть, все-таки считаете ваше объяснение верным, и присяжные, пожалуй, согласятся с вами. Перейдем теперь к убийству. Неужели вы полагаете, что человек может зайти так далеко, чтобы убить женщину с единственной целью выиграть пари?
– Этого я, конечно, не думаю. Но, совершив кражу, вы могли узнать, что эта женщина поселилась в одном доме с вашей невестой; вы, может быть, пошли к ней, чтобы уговорить ее уехать, вам это не удалось, и вы убили ее, чтобы спасти себя.
– Вы, разумеется, совершенно меня не знаете, но в ваших словах есть нечто для меня интересное. Верно ли я вас понял? Действительно ли эта особа жила в доме на 30 улице?
– Конечно, и вы это прекрасно знаете.
– Вы опять ошибаетесь. Однако вернемся к камням. Вы думаете, что это – украденные камни. Если я вам докажу противное, откажетесь ли вы от намерения арестовать меня?
– С величайшим удовольствием, – отвечал сыщик, уверенный, что Митчель не в состоянии будет этого доказать.
– Очень вам благодарен, так как это обеспечивает мне свободу, а в уплату за вашу любезность обещаю вам свою помощь в поисках убийцы.
При этих словах Митчель нажал пуговку электрического звонка и приказал вошедшему слуге попросить мистера Чарльса спуститься вниз. Через несколько минут этот господин вошел к ним.
– Мистер Чарльс, – обратился к нему Митчель, – есть ли возможность войти в эту кладовую без вашего ведома?
– Совершенно невозможно как для вас, так и для всякого другого.
– У вас хранится мой ключ, не правда ли?
– Да, мистер Митчель.
– Брал ли я его когда-нибудь отсюда?
– Никогда.
– А считаете ли вы возможным, чтобы у меня был другой ключ и чтобы я мог входить без вашего ведома?
– Это совершенно невозможно, мистер Митчель.
– Вспомните-ка, когда я здесь был в последний раз?
– Наверное, недели две назад, до вашего отъезда в Бостон.
– Благодарю, мистер Чарльс, больше ничего не нужно.
Мистер Чарльс ушел, а Митчель, улыбаясь, посмотрел на Барнеса.
– Как видите, вы снова ошиблись, – сказал он. – Камни украдены вчера утром, а я в эти дни не был здесь, следовательно, не мог принести их сюда. Удовлетворены ли вы?
– Нет; если вы сумели совершить кражу в поезде несмотря на то, что я всю ночь не спускал глаз с вашего отделения, а затем так искусно спрятали камни, что их не нашли при обыске, в таком случае, вы достаточно хитры, чтобы найти средства и пути проникнуть сюда без ведома мистера Чарльса, которого к тому же вы могли и подкупить. Я так уверен в том, что это и есть украденные камни, что меня нелегко убедить в противном.
– Итак, вы наблюдали за мной в ту ночь? Мне жаль, что вы так беспокоились. Вам нужны дальнейшие доказательства? Хорошо, так взгляните на это.
При этом он вынул из пачки бумаг счет, написанный пять лет назад, в котором еще с большими подробностями были описаны камни и футляр. К счету была прикреплена квитанция нью-йоркской таможни, тоже пятилетней давности, об уплате требуемой пошлины. Барнес не мог не признать этих документов, из которых было ясно, что Митчель был собственником этих драгоценных камней уже в продолжении пяти лет.
– Этого достаточно, – сказал Барнес, осмотрев документы. – Было бы глупо арестовать вас, так как всякий судья оправдает вас на основании этих бумаг; однако я не забуду ни тождества этих двух списков, ни пуговицы с камеей.
– Кстати, мистер Барнес, не могли бы вы сказать, где вы нашли эту пуговицу?
– В комнате, где была убита дама.
– В таком случае меня не удивляет, что вы придаете ей такое большое значение, и меня только удивляет, что вы ее подарили мисс Ремзен.
В глазах Митчеля промелькнула насмешка, задевшая Барнеса, однако он ничего не ответил.
– В благодарность за то, что вы не арестовали меня, – продолжал Митчель, – я хочу дать вам некоторое указание. Пари с моим другом Рандольфом было заключено вчера рано утром, именно, второго декабря, следовательно, я имею еще время совершить преступление до второго января. Если вы придете к заключению, что я не виновен в преступлениях, на которые в настоящее время обращено ваше внимание, тогда вы, вероятно, придете к заключению, что я еще должен совершить преступление и что за мной надо наблюдать. Поняли ли вы меня?
– Не беспокойтесь, мистер Митчель, вряд ли вы совершите в текущем месяце преступление без моего ведома, – возразил Барнес.