Вопрос с водой был решён, но только для питья. Умывались всё тем же снегом. Было не очень-то приятно выходить из вагона. Мужчины позаросли щетиной, а женщины и ребятишки как-то осунулись, что ли. И лица у всех потемнели - может от редкого умывания?
Снегоочиститель всё не приходил. Все нервничали. Меня от голода начало подташнивать. Другие пассажиры тоже не лучше себя чувствовали.
Чтобы как-то уменьшить чувство голода и поддержать силы, общее собрание пассажиров поезда решило: Выдавать каждому пассажиру немного вина или ещё чего-нибудь в этом роде и разбавляя водой, выпивать. Ку-д-а-а, та-а-а-м! В ресторане, кроме самих поваров, ничего не нашли!
Ближе к полудню послышался далёкий гудок паровоза, но не нашего. К гудку своего мы уже привыкли. Наш в ответ загудел частыми гудками, казалось, он пытался сказать - я здесь!.. Я здесь! Я жду-у-у!
Пассажиры высыпали из вагонов и от радости близкого избавления из снежного плена, замахали шапками и закричали - Ураа! Урраа!
Снегоочиститель медленно продвигался навстречу нашему, застрявшему и заметённому снегом, поезду. Впереди снегоочистителя, в обе стороны от него летел выбрасываемый ротором снег, образуя снежный тоннель. Часа через три снегоочиститель подошёл к нашему паровозу.
Ещё несколько часов, но уже радостных и в то же время нетерпеливых, мы простояли, пока перегружали из снегоочистителя в наш паровоз уголь и воду. Приехавшие с ним люди, разносили по вагонам судки с горячей пищей, чай, кофе, хлеб и сдобные булочки, посыпанные маком. Вку-сно-ти-ща!
Через столько времени холода и голода, мы наконец-то поели и напились горячего чаю! Опять послышался гудок снегоочистителя. В ответ что-то радостное прокричал прицепленный к снегоочистителю наш паровоз. Под вагоном что-то зашипело, затем, вагон задёргался, и мы поехали, сначала медленно, словно пробуя силы, а потом всё быстрее и быстрее...
Утром следующего дня, после трёхдневного снежного плена, мы прибыли в Архангельск.
Нас должны были встретить, но не тут-то было. Из-за задержки в пути мы приехали слишком поздно и встречающих нас, ни на перроне, ни в здании вокзала не оказалось. Пришлось устраиваться на неопределённое время внутри здания вокзала.
Расположившись на вокзальной скамье, на спинке которой, как и на всех других вокзалах, было крупными буквами вырезано - «МПС», мы стали рассматривать снующих вокруг с чемоданами и корзинами, толпящихся у билетных касс и в дверях вокзала, пассажиров. Это была обычная, много раз виденная, но по-своему интересная вокзальная суета.
Почти у самого входа в вокзал толпа была гуще, и оттуда слышалось пение. Голос чистый, высокий (я даже решил, по неопытности - женский), пел старинную русскую песню. Мелодия, слова песни, завораживали, заставляли забыть обо всём на свете, отъединиться от мира сего, уйти в безбрежность. Мы с братишкой стали пробираться сквозь толпу, чтобы увидеть чудесного певца, На нас шикали, но мы с упорством, достойным лучшего применения, пробирались вперёд. И вот мы перед исполнителем, заворожившим нас своим голосом.
Им оказался среднего роста старик, весь седой, с бородой почти до пояса и милым благообразным лицом. Голубые, молодо выглядевшие, не очень крупные глаза под густыми, кустистыми бровями, ласково смотрели на окруживших его слушателей.
Закончив петь, он снял старенькую мерлушковую шапку и церемонно, по-старинному, поклонился. Завороженные божественным голосом и чудесным пением зрители, некоторое время молчали, а потом, не сговариваясь, разом, захлопали в ладоши и стали давать ему деньги. Он не отказывался, а только повторял - на храм Божий! На храм Божий!
Глава третья
Архангельск расположен на правом берегу полноводной, широкой Северной Двины, но чтобы попасть в него с железнодорожного вокзала, необходимо переправиться паромом на противоположный берег.
Отец пошёл к начальнику вокзала, чтобы по телефону сообщить о нашем прибытии и получить, как он нам сказал, разъяснения о наших дальнейших действиях... и что-то надолго задержался.
Железнодорожный вокзал находился не очень далеко от реки, и мы с братом, пока отец отсутствовал, пошли в сторону берега, посмотреть, что там происходит. Мы с Женькой не могли же просто так сидеть и рассматривать засиженные мухами электрические лампочки на потолке вокзала. Любопытство терзало наши головы, да ещё как!