Лошади, помахивая хвостами, легко перебирали ногами по выпавшему тонким слоем, снегу. Смерчь вприскочку бежал позади саней. Каркали вездесущие вороны, да изредка раздавался заполошный стрёкот сороки. По обеим сторонам узкой дороги высились во всей своей красе, стройные, чем-то похожие на молодых девушек-красавиц, сосны и ели.
Возчики объяснили нам, что это, так называемый, мачтовый лес. Раньше из него изготовляли мачты для парусных судов и, что это - ценная древесина. В прежние времена, до Советской власти, её злостно вырубали браконьеры и тысячами кубометров, загрузив на корабли, увозили и продавали за границу.
Возчики, коренные жители, были словоохотливы, знали много баек, местных присказок и так ладно всё это преподносили, что мы от хохота хватались за животы. За разговорами, шутками, время проходило незаметно. Не знаю, за каким по счёту поворотом, показалась стоящая на взгорье небольшая деревенька. Дома все сплошь деревянные, из кругляка, крытые тёсом. Они стояли в два или в три ряда, разделённые узкими улочками.
С маленькими оконцами (для тепла), они напоминали грибы-боровички. Возле домов, обязательный, как я понял, стог сена или соломы. Все жители деревни держат коров, свиней и птицу. Есть в деревне лошади. У всех, при дворе, для выращивания зелени, обязательно имеется огород. Хлеб пекут сами в русской печи.
Такую справку мы получили от наших словоохотливых возчиков. Проехав всю деревню, мы подъехали к небольшой речушке (как её называли возчики, я не запомнил). К столбу, вкопанному в пологий берег, была привязана большая лодка. Ещё несколько лодок, перевёрнутых вверх дном, лежало на берегу.
Дальше, сказали наши сопровождающие, только по воде. Для лошадушек дороги нет, придётся плыть на лодке.
Вот здорово!- захлопали мы с братом в ладоши, как интересно! Перегрузив свой скарб из саней в лодку, мы остались на берегу, а возчики поехали в деревню, сказав, что оставят лошадей у знакомых и быстренько вернутся.
Прошло чуть больше часа. Мороз доходил градусов до пяти, но мы в чунях и тёплых тулупах совершенно не замёрзли. Наконец вернулись наши сопровождающие и принесли с собой свежеиспечённого, ещё горячего хлеба, трёхлитровую банку парного, только что надоенного молока и две, длиной с мою руку, малосолёных трески. Перекусив хлебом с молоком, приготовились к отплытию.
Глава четвёртая
Возчики разместились на поперечных скамейках лодки, так называемых «банках» и, взяв по паре вёсел в руки, поинтересовались у папы, справится ли он с рулём, а если да, сказал один из них, то пусть рулит. Тогда им легче будет грести. Не придётся часто оглядываться назад, чтобы видеть направление движения, добавил он же.
Вопрос был излишним, так как папа вырос на реке Белой и отлично управлялся с вёслами и рулём. Ему не привыкать, - ответил он.
Ну, что ж, опуская вёсла в воду, сказали они, тогда за работу.
Наши возчики переквалифицировались в лодочников, посмеиваясь, охарактеризовала их мама. А они, улыбнувшись в ответ, сказали - «В наших краях человек всё должон уметь делать, иначе не выживешь. У нас край суровый!»
И вот, мы, благословясь, отчалили.
Я не думал, что нам придётся так тяжело. То есть, я имею в виду не себя, а взрослых.
Течение в речушке оказалось не очень-то стремительным и мы, под двумя парами вёсел, поплыли вверх, против течения. Гружёная лодка медленно продвигалась вперёд. Гребцы начали уставать, и отец стал подменять их на вёслах. День быстро клонился к вечеру. Решили остановиться и сделать привал.
Увидав на берегу небольшой стог соломы, причалили лодку и привязали её к прибрежному кусту. Быстро темнело. Мороз к ночи всё усиливался и усиливался. Мы с братом, просидев в лодке несколько часов без движения, даже в тулупах - подзамёрзли, да и ноги плохо слушались. Вылезши на берег, стали размахивать руками и подпрыгивать.
Смерчь, получив свободу, носился вокруг и весело лаял, радуясь движению. По-видимому, и ему сидение без возможности побегать, поднаскучило. Постепенно разогрелись и размялись. Кровь весело побежала по артериям.
Пока мы разогревались, отец вместе с лодочниками быстро наломал сушняка и один из них, дядя Никифор, разжёг небольшой костёр. Костёр весело запылал, затрещал и, осветив всё вокруг нас, превратил наш бивак в чудесное, сказочное место отдыха.
Вокруг была темнота ночи. Кусты, окружающие нас, под светом шевелящихся языков пламени костра, казалось, ожив, тоже зашевелились и из них стали выглядывать какие-то сказочные существа. Однажды, в очередной раз оглянувшись назад, я заметил, как одно из них протянуло ко мне лапу и попыталось схватить меня - я быстренько придвинулся к горящему весёлым пламенем, костру.