А вверху, в тёмном небе, если отвернуться от костра и посмотреть, высыпали мириады звёзд, больших и совсем маленьких. Они поблескивали на небосводе и, казалось, перемигивались между собой.
Я на мгновение представил, что земля находится под звёздным куполом одна и вокруг нас никого. А потом подумал, может в космосе всё же кто-то есть? Вот было бы здорово! Мы бы летали друг к другу в гости или писали письма..., а возможно и переговаривались по телефону...
Это было так заманчиво, что я даже вздохнул от невозможности исполнения моей мечты.
Дядя Арсений, так звали другого возчика, подвесив на рогульку закопченный чайник, вскипятил воду и, бросив в него брусничные листья (местную заварку), дал настояться. По нашему биваку распространился изумительный запах брусничного листа. Пока чай настаивался, он порезал на куски треску, наломал крупными ломтями хлеб и ещё выложил пару небольших луковиц.
Проголодавшись за дорогу, я набросился на еду. Ел с большим аппетитом. Треска оказалась настолько вкусной, что я даже пальцы облизал и хотел ещё, но мама сказала: «Не злоупотребляй на ночь!» Даа..., не злоупотребляй... не злоупотребляй, а если она такая вкусная, что ел бы и ел... Потом пили горячий, душистый чай. Чай, приготовленный на костре, да ещё заваренный брусничным листом, был замечателен.
Поужинав, мужчины закурили, а мама стала убирать посуду и остатки еды. Пошли всякие там разговоры. Ну, навроде - «Тресочки не поешь, чайку не попьёшь, так и сил работать не будет» - посмеиваясь и улыбаясь, говорили наши «лодочники» и шутливо подмигивали глазом.
Впоследствии, я часто слышал эту присказку, к месту и не к месту сказанную.
После еды меня разморило и потянуло ко сну. Брат, как и я, зевая, открывал рот так широко, что можно было, при желании, конечно, пересчитать все зубы. У меня и у него, сами собой стали закрываться глаза. Увидев наше состояние, отец вырыл в стоге соломы большую нору, мы залезли туда и он закрыл вход, заделав его соломой. Стало очень тепло, даже жарко. Где-то внутри стога, шуршала мышь-полёвка, да изредка на лицо сыпалась полова. Я ещё немного поворочался и незаметно уснул...
Глава пятая
Проснулся я от жары и духоты. Пытаясь выбраться на свежий воздух в темноте, я совсем заблудился, и как слепой кутёнок тыкался в разные стороны в поисках выхода и не находил его. Видимо услышав мою возню, кто-то открыл вход. Потянуло свежим морозным воздухом и чуть-чуть дымом.
Было раннее утро. Взрослые сидели у горящего костерка, и пили горячий чай. Мы с братом решили перекусить прямо в лодке, чтобы не задерживать их.
Пришло время двигаться дальше.
Способ передвижения, из-за увеличившейся скорости течения речьки, пришлось изменить. Откуда-то из лодки дядя Никифор (это тот, первый возчик) достал длинную верёвку (до чего же предусмотрительными оказались наши сопровождающие), сделал две петли на конце верёвки, а другой конец привязал за нос лодки. Отцу дали шест и попросили его, отталкиваясь от берега, держать лодку на достаточной глубине. Надев петли на грудь, лодочники потащили за собой лодку. Они, чуть наклонившись вперёд, пошли вдоль берега.
Мне вспомнилась картина И.Е. Репина «Бурлаки на Волге», которую я видел в Третьяковской галерее.
Через некоторое время они здорово устали. Папа попытался припрячь Смерча в качестве тягловой силы, но не приученный к такой работе, он только мешал и его с сожалением отпустили. Довольный донельзя, он свободно бегал по берегу, занимаясь своими собачьими делами и изредка весело потявкивая.
Через каждый час этой каторжной работы, делали остановку. Отдыхали. Так, по очереди, меняясь местами, отец и лодочники медленно тащили лодку километр за километром.
Наконец, ближе к вечеру, показался крупный посёлок.
Дотащив лодку до посёлка, трое мужчин, совсем обессиленные, повалились на снег. От них шёл пар. Воздух изо рта выходил с хрипом и свистом. Я смотрел на них и мне было до глубины души жаль их, а мама чуть не плакала от жалости.
Здесь, в этом посёлке, была наша конечная цель, к которой мы стремились и до которой, испытав немало лишений в пути, с такими трудностями, но добрались. Вымотавшись окончательно, но добрались! Впоследствии я узнал, почему так выматывающе труден был наш последний участок дороги. Мы приехали в самое неудачное время года. Как говорили местные жители - «Ни на колёсах, ни на санях!» Единственный вид транспорта - лодка. Конечно, если есть хоть маломальская речушка и, конечно же, лодка.