И таких — сто сорок восемь человек,
И фотографии, фотографии, на сероватой рыхлой бумаге, отчего не всегда хорошо различались детали, да это и к лучшему, уж больно страшны они были.
Нашли и опубликовали даже приказ полковника Мина, отданный перед началом экспедиции по Казанской дороге.
“Назначается экспедиция по Казанской железной дороге на станции: Перово, Люберцы и Коломна.
Начальником отряда назначается полковник Риман.
Состав отряда от лейб-гвардии Семеновского полка:
9 рота: капитан Швецов, подпоручики Альбертов 2-й и Макаров
10 рота: капитан фон Сиверс 1-й, поручик Поливанов и подпоручик фон Фохт.
12 рота: капитан Зыков и подпоручик Шрамченко.
15 рота: капитан Майер, подпоручики Фалеев и Никаноров.
2 орудия 2-й батареи л. — гв. 1-й артиллерийской бригады.
2 пулемета 5-й туркестанской пулеметной роты.
Цель и назначение отряда: захватить станцию Перово, обыскать мастерские и строения по указанию станового пристава князя Вадбольского и жандармского подполковника Смирницкого.
Отыскать главарей Ухтомского, Котляренко, Татаринскаго, Иванова и других, уничтожить боевую дружину. Исполнив задачу, оставить на ст. Перово одну роту, поручив ей охрану станции и окрестного района.
Оказывать содействие правительственным железнодорожным агентам для восстановления движения. Затем следовать в Люберцы, где занять станцию, произвести обыски селения завода, в остальном действовать так же, как в Перове.
Общия указания: арестованных не иметь и действовать беспощадно.
Каждый дом, из которого будет произведен выстрел, уничтожать огнем или артиллериею.
По возможности щадить и охранять всякие железнодорожные сооружения, необходимые и полезные для обслуживания железной дороги.
На станции Сортировочная оставить одну роту, назначение которой не допускать движения поездов в Москву, заграждая путь шпалами, выбрасывая сигнал “остановка”, в случае неповиновения открывать огонь.
Иметь строгое наблюдение за телеграфными аппаратами.
Далее отряду двинуться на ст. Коломна, где произвести обыск и осмотр и остаться впредь до особого распоряжения.
Перевязочные пункты устроить: один пункт на ст. Перово (один врач и один фельдшер) и второй на ст. Люберцы (один врач и один фельдшер).
О действиях отряда и о результатах его начальнику отряда полковнику Риману представить мне подробное донесение.
Подлинное подписал: командующий полком, флигель-адъютант полковник Мин”.
После чего в брошюре шло короткое сообщение о бое в Люберцах, разгроме двух рот, летучем дознании и расстреле по его результатам полковника Римана, капитанов Зыкова и Майера, поручиков Аглаимова и Шрамченко.
И прокламация неведомой “Армии Свободы” в которой говорилось, что “каждый, опьяневший от крови и вседозволенности, забывший офицерскую честь и долг русского воина защищать мирных граждан, отдавший приказ о безсудных убийствах, понесет заслуженное наказание”.
Нерадостные реалисты читали скупые строчки молча, передавая брошюру дальше, со сквозившим в глазах взрослым пониманием.
— Не наше это дело, правильно отец говорит, нам учится надо, — мрачно резюмировал Митька, впервые назвавший Михаила Дмитриевича отцом.
— Угу, — поддержал его Виталий, — ничего, в этом году основные классы закончим, в следующем дополнительный и здравствуй, университет.
***
До Коломны карательная экспедиция не добралась.
В мире, наверное, никто лучше Медведника не понимал, что такое пулеметная засада. Стоило только семеновцам выскочить из вагонов в Люберцах, как с флангов ударили восемнадцать мадсенов и на отряд обрушилось море огня. Любые попытки офицеров и унтеров командовать пресекались меткими выстрелами из датских винтовок, через несколько минут потери убитыми и ранеными достигли двухсот человек и семеновцы выкинули белый флаг.
Начались прием пленных, сдача оружия и стремительное дознание — кто отдавал приказы, кто расстреливал, кто вообще стрелял по безоружным. Мгновенный разгром, немедленное разделение солдат, офицеров, унтеров и ефрейторов, вид убитых товарищей, кровь, крики раненых, жесткий допрос и, в особенности, страшные серые колпаки на головах нападавших, сквозь которые были видны только глаза, подавляли волю к сопротивлению, и вскоре бойцы Егора выдернули из числа пленных пятерых офицеров, зачитали им показания и тут же расстреляли у стенки станционного пакгауза.
Днем позже в Москве на выходе из Спасских казарм был убит полковник Мин — меткий стрелок всадил ему пулю прямо в лоб. Стрелял, как выяснилось, с чердака усадьбы Мамонтовых, где потом нашли оставленную винтовку Йоргенсена — сверху вниз, меньше сотни саженей, цель как на ладони. Недоумение вызывало лишь то, что несмотря на уйму народа на Сухаревской площади, выстрела никто не слышал.