— А с Сахалина новости есть?
Болдырев пустился рассказывать о событиях на острове. После высадки дивизии японцев, военный губернатор Ляпунов быстро поднял лапки вверх, но несколько отрядов численностью в двести-триста человек перешли к партизанской войне. Правда, большую часть японцы быстро разгромили, да и как могло быть иначе, если засада на превосходящего противника — линия окопов с последующей обороной? Одну такую “ссыльно-каторжную дружину” полностью расстреляли, дескать, заключенные, значит, бандиты. А вот ребята Медведника, как оказалось, время зря не теряли и успели создать в тайге сеть баз, заимок, складов и подобрать боевой костяк. Например, туда в ссылку попал некто Костюшко-Валюжанич, полу-однофамилец знаменитого польского инсургента, но что еще важнее — павлон, то есть выпускник престижного Павловского военного училища. Плюс офицеры, направленные туда Болдыревым, плюс “буры”, воевавшие в Трансваале, плюс мои воспоминания о действиях партизан в России, на Кубе, во Вьетнаме… Армейские-то герильясы все больше на великую, но устаревшую книжку Дениса Давыдова опираются, “Опыт теории партизанского действия”, а Егор настоял на том, чтобы действовать малыми отрядами, да больше по ночам. Ударил-отошел, ударил-отошел… Японцы в погоню — а там пулеметные засады или вьетнамские ловушки с кольями или собранные на коленке из чего ни попадя мины-растяжки.
— Скажите, Михаил Дмитриевич, а пулеметы откуда там взялись?
— Это наш маленький секрет, Лавр Максимович. Но если прям очень хочется узнать — через латиноамериканцев перекупили. А вот откуда вы так хорошо осведомлены, ведь японцы заняли Александровск и телеграфный кабель в их руках?
— Тут никаких секретов нет, ни больших, ни маленьких. Амурский лиман замерз и ваш Медведник организовал экспедицию в Николаевск, заодно часть раненых вывезли, правда, в дороге многие померли, мороза не выдержали. В общем, связь есть, но не быстрая, но отчеты и фотографические материалы поступают регулярно. Страшненькие, доложу я вам, снимки, не стесняются японцы совсем.
— Так публикуйте!
— Цензура не позволит, слишком там все, — Лавр замялся, — трупы сожженые, распятые, повешенные…
— А вы попробуйте в Европе напечатать. Там публика любит себе нервы пощекотать, можно очень неплохой фитиль желтолицым вставить, чтобы весь мир видел, что Англия да Америка поддерживают настоящих средневековых дикарей. Пусть видят, что сопротивление не сломлено, Сахалин не оккупирован. И еще одна мыслишка есть, как там японцам свинью подложить.
— Ну-ка, ну-ка, — катнулся на кресле Болдырев, — ваши мыслишки всегда интересны.
— Я так думаю, Сахалин им на самом деле не нужен, это всего лишь козырь на переговорах.
— Точно так, Ляодун и Маньчжурия земля китайская, а тут российская территория.
— Поэтому надо их как-то напугать, что коли русские будут говорить “давайте уступим им половину Сахалина или даже весь остров”, то это ловушка и за пол-Сахалина будут выторговывать пол-Кореи, например.
— Да не может быть, чтобы кто-то японцам русские земли предлагал!
Я вздохнул. Может, Лавр Максимович, может. Есть там один, думает, раз он хозяин земли Русской, то может казенные земли разбазаривать. А японцы, между прочим, сами на последнем издыхании — тонка у них кишка пока что, экономика на пределе, еще месяц-другой под Мукденом потопчутся и все может посыпаться.
— Лучше бы соломки подстелить, вон, как господин Безобразов со товарищи втянули нас в войну за собственный интерес, так министры и царедворцы за чужой счет и вылезать будут, нет у меня им особой веры.
***
Как только закончилось строительство первого “бизнес-центра” Жилищного общества на углу Новотихвинской и Сущевского вала, сразу же началось заселение. Арендаторы ломились, даже невзирая на Миусское кладбище напротив — пусть соседи мертвые, зато тихие и цены на конторские помещения низкие. Весь второй этаж мы отхватили под проектное бюро общества, разместив там большую чертежную, несколько кабинетов, комнату для совещаний и даже пяток “капсульных” спальных мест для тех, кто засидится допоздна. Переездом и обустройством занимался мой зам Саша Кузнецов, вернее, уже Александр Васильевич, поскольку и возрастом вышел, и де-факто рулил конторой в мое частое отсутствие, но и мне приходилось принимать участие.
Вот и сегодня мы провозились до восьми вечера, тащиться по морозу пешком на Знаменский как-то не улыбалось и я воспользовался символом прогресса, электрическим трамваем номер пятнадцать, ходившим по валам, Долгоруковской и далее до Охотного ряда.