— А с монархистами местными как, с “истинно русскими”?
— Известное дело, заводилы у них иереи, несколько интеллигентов и чиновников, а ударная сила больше из лавочников, купцов третьегильдейских да приказчиков. Ну мы с кем поговорили и предупредили, а пяток самых буйных, кто в драку полез, в холодную определили, к городовым.
По городам и весям ездили комиссионеры фирм “Зингер”, “Сименс”, “Швабе”, “Бостанджогло”, “Дукс”, “Руссо-Балт” с каталогами высокотехнологичных и не очень товаров и разнообразной нелегальщиной, быстро распространяя по стране любой наработанный в забастовках и противостояниях с властью опыт. Да и финансово оказался очень удачный проект — Красин сделал ставку на малообеспеченных студентов-технарей, способных разобраться в сложной продукции и донести все прелести ее использования до потенциальных заказчиков. Причем в штат их зачисляли только после окончания трехмесячных курсов, где натаскивали на разные переговорные хитрости, юридические тонкости и коммерческие подробности. Ну и широкий охват и системный подход дали свои результаты — пошли контракты и деньги, немало воротил местного разлива подписывались “идти в ногу с прогрессом”, “сделать, как в столицах” или просто “чтоб не хуже, чем у соседа”. Будь эта деятельность основной — можно было бы попробовать вытеснить конкурентов, но они нам были нужны в качестве прикрытия, вплоть до того что в наши фирмы брали на работу уволенных оттуда сотрудников, но, естественно, не поручали им конспиративных задач.
На фоне таких ежедневных сообщений о забастовках, стычках и демонстрациях почти потерялось известие о награждение прапорщика Медведника орденом Св. Георгия четвертой степени.
А стачка все ширилась — после отмеченного с небывалым размахом Первого мая, в Питере, помимо трамваев, почты и телефона, типографий, забастовали даже служащие государственного банка и мировые судьи, выдвинувшие собственные требования к министерству юстиции.
Не отставала и Москва — электростанции, водопровод, и почти все городское хозяйство встали, митинги шли ежедневно, полиция не справлялась и власти ввели патрулирование войсками, а железнодорожные вокзалы попросту закрыли и взяли под контроль военных.
Как и ожидалось, правительство во главе с Витте пришло к выводу, что предотвратить столь явно выраженный народный порыв к свободе невозможно и его надо возглавить.
Либералы во главе с Сергеем Юльевичем додавили Николая и государь император издал манифест “Об усовершенствовании государственного порядка”, в котором “даровал” все то, что требовала Всероссийская стачка.
***
Шествия по случаю манифеста в столицах были грандиозные — огромные толпы ходили по тротуарам, по улицам, собирались по площадям в большие группы, и даже полиция, против своей привычки никого не разгоняла. Радовались все, главное, чтобы потоки разных идеологий не пересекались как это случилось в Москве на Триумфальной площади — навстречу либерально настроенной толпе певшей “Марсельезу” под красными флагами шла монархическая манифестация с портретами императора, хоругвями и “Боже, царя храни”. Здраво рассудив, что ничем хорошим это кончится не может, монархистам навстречу выслали представителей "Красного Креста" с предложением свернуть в сторону. Но у нас же, блин, свобода! Как же можно препятствовать народному волеизъявлению? Патриотическое шествие рвануло вперед чуть ли не бегом, видя это, самые нервные из либералов повытаскивали пистолеты и началась пальба. Слава богу, обошлось без трупов — обе толпы после первых же выстрелов кинулись врассыпную, несколько человек сильно помяли в давке, раненых всего двое, в том числе случайный прохожий.
Вечером многотысячная демонстрация подошла к таганской тюрьме, окруженной войсками и потребовали освобождения политических заключенных. На место прибыл исполняющий должность губернатора Джунковский и под давлением толпы выпустил поначалу полсотни, а потом еще сотню арестованных, не помогли ни войска, ни собравшиеся поодаль группы черносотенцев.