До воины школа сделала три выпуска десятиклассников, и количество учащихся росло из года в год. Если среди первого выпуска было двадцать два человека, то второй насчитывал почти вдвое больше, третий — и того больше. А последующие стали бы еще солиднее, ведь в сорок первом году было три восьмых класса!
Чтобы согреться, я все ходил в ходил во комнате, а под ногами скрипел снег. Не отрывая глаз, смотрев я в сторону переднего края: там было тихо. Гаврилко достал из-за пазухи оттаявшую картошину, попробовал ее на зуб — она стала мягкой. Шевченко очистил кожуру в съел.
— Попробуй, очень вкусно! — предложил он мне, доставая из-за пазухи вторую картошину.
Я отказался. Не потому, что не хотелось есть. Просто я был под впечатлением школьного дневника, который вызывал в моей памяти все новые и новые картины из довоенной школьной жизни.
Мне даже показалось, что я вроде услышал школьный звонок, увидел своих одноклассников: Ваню Федеху, Борю Терещенко, Ваню Кондратенко, Борю Черного… Наших юных головковских мадонн: Соню Фисунову, Надю Чередий, Галю Кузьменко, Наташу Михайленко. Милых, добрых своих учителей: П. Г. Ковтуна, Г. П. Ковтун, И. Г. Марцинского», П. Я. Педана, Л. И. Райгородского, Ф Т. Ширяева, Г. 3. Михайлыка-. Хаотически, без какой-либо последовательности, в памяти возникали картинка за картинкой…
Вот В. С. Северновская священнодействует над пробирками — выращивает теленомуса для борьбы с вредителями сахарной свеклы и других культур. Эта ее работа так меня заинтересовала, что я восемь километров — в весеннюю распутицу, по бездорожью, после уроков — шел в школу, чтобы позаниматься в биологическом кружке.
…А вот в моей памяти возникают соревнования по бегу: они проводились во время больших двадцатиминутных перерывов. Расстояние — до почты и назад, что равнялось километру… А вот я вижу себя, своих одноклассников на стрельбах из мелкокалиберных винтовок. Тира у нас не было, мишень установили у основания широкой толстой стены разрушенной церкви. Однажды подошел директор школы, один из первых коммунистов села, П. Г. Ковтун, поинтересовался, у кого какие успехи, похвалил тех, кто выбивал десятки, пожурил пускающих пулю в «молоко».
— Учитесь, учитесь, ребята, стрелять! Сегодня вы целитесь в мишень, а придет время — станете целиться в фашистов. Это будет. Это неизбежно. Не забывайте про то, готовьте себя к боям.
Прав был директор школы Петр Герасимович Ковтун: он ведь знал куда больше, чем мы! Бывал на пленумах райкома партии, на разных районных совещаниях… Да и старше нас — на полтора десятка лет.
В то время Гитлер уже захватил Австрию, Чехословакию, Францию, Польшу, Норвегию, Грецию и другие страны. Об этом и мы, ученики, знали — из газет, из политинформаций, которые регулярно проводились в школе. Но нам казалось, что все это так далеко от нас, что нечего волноваться.
Директор же школы видел глубже. Верно он тогда сказал:
— Сейчас вы сдаете нормы на значок. Это нужное, очень нужное дело. Потому что наступит время, и вам придется держать другой экзамен: на верность Родине, на умение защищать ее.
Вспомнилось, как однажды, войдя в класс, наш математик Ф. Т. Ширяев объявил:
— Братченко, во время перерыва зайдешь к директору.
— Ага, попался, братец, набедокурил! — повернувшись ко мне, сказал Ваня Гура.
Меня в девятом классе, с легкой руки этого Вани, не называли ни по имени, ни по фамилии, а только: «Братец» или «Брат ты мой»…
Зашел я к директору, а он мне вручает приглашение, присланное редактором районной газеты «Ленiнським шляхом» Л. Байриком, на районное совещание селькоров, в рядах которых я был с четырнадцати лет.
Само по себе возникло в памяти то, как мы ходили в школу.
…Нам, ребятам, жившим на западной окраине села, на территории колхоза имени Калинина, доставалось больше всех: ежедневно, в оба конца мы одолевали более восьми километров! Но привыкли, втянулись, а зимой отмахивали это расстояние в считанные минуты: добирались на занятия и назад по льду реки Бешки на коньках. Коньки у нас были самодельными: благо, что школа имела свою мастерскую, находящуюся от нее в ста метрах, старой хате из самана. Там были токарный станок, тиски, разный инструмент, кузнечный горн.
На уроках труда мы, ученики пятых-седьмых классов в буквальном смысле слова занимались самодеятельностью. Один изготовлял коньки, другой — какую-нибудь поделку для семьи, третий — еще что-нибудь. Кое-кто приносил из дома ножи да ножницы и точил их на наждачном точиле.
А в сентябре-октябре мы возвращались из школы домой по узенькой тропинке, вьющейся в густой траве между огромными вербами. Обычно мы, калининские ребята — те, что жили на территории колхоза имени Калинина, — ходили в школу и назад центральной дорогой, местами вымощенной булыжником.