— Ну слава Богу, — выдохнул он расслабляясь, потом дернулся всем телом: — постой-ка. А все эти тут откуда? Они совсем охренели, что ли?
— Второй фронт, — пожала она плечами.
— Они б его зимой сорок пятого ещё открыли!
— Ладно, тише вам, солдат. Вы всё-таки сами сейчас в Америке, — напомнила она с улыбкой, едва заметно обнажая красивые, ровные зубы, — давайте обратно к делу. Итак, теперь, когда мы выяснили, что вам ничто не грозит, назовите свое имя.
— Не грозит? — скептически уточнил он.
— Именно, — подтвердила Романова, — более того, наша организация считает необходимым предложить свою помощь вам для адаптации. Но об этом позже. Итак?
Николай взволнованно прикусил губу изнутри, сомневаясь. Всё это выглядело ужасно странно.
— Вы мне не верите, — задумчиво пробормотала Наташа, заметив его колебания, — это нормально, поверьте. Я тоже в каком-то роде не доверяю вам.
— Вы меня, конечно, простите, — были бы руки свободны, Ивушкин с большим удовольствием потёр бы лоб и виски. Пришлось обходиться приподнятыми бровями, — но все эти секретные артефакты, перемещения во времени… Это невозможно.
— Многое что считается невозможным до того, как люди всё же осуществят это: построят, изобретут, пустят в использование, — заметила Наташа, — те же прорывы в медицине, в науке, в инженерии. Систематические полёты в космос. Раньше ведь и воевали на лошадях, с копьями, верно, а танки, САУ, винтовки и самолеты казались чем-то за гранью фантастики?
Она одним грациозным движением поднялась, шагнула к Ивушкину и, наклонившись, быстро расстегнула браслеты, позволяя ему сесть.
— Оглянитесь, — предложила она, — вы сейчас — в квинджете, самолете, оснащенном технологиями будущего. У меня сейчас не так много возможностей доказать вам свои слова, — Наташа вздохнула, — но чуть позже их будет значительно больше. Я спрошу снова, хорошо? Ваше имя?
— Младший лейтенант Николай Ивушкин, — вздохнув, представился тот наконец.
— Так уже лучше. А теперь, гражданин Ивушкин, — она тонко улыбнулась, — давайте поговорим о вашем спутнике. Кто он?
Николай сглотнул. Так, это ожидаемо.
— Я… Ягер Клаус, кажется. Насколько помню.
Он поглядел в сторону стола, на обрезанные погоны немца, поднял глаза чуть выше и вдруг наткнулся на голубую радужку фрица, смотрящего прямо на него. В памяти неожиданно всплыло воспоминание с моста, где Клаус смотрел на него ровно так же за секунду до падения.
За мгновение до гибели.
С трудом оторвавшись от него, Ивушкин перевел взгляд на терпеливо ожидающую Наташу. И выдал то, чего сам от себя не ожидал:
— Он содействовал нашему побегу из концлагеря.
Романова внимательно поглядела на него, но Николай не отвел глаз.
— Он… — хрипло продолжил он. Так, теперь главное не завираться, — помог достать танк. Мы были тренировочной мишенью для «Пантер», но сбежали во время боя, — он вдруг вспомнил обломки танка на берегах реки и быстро добавил, — на самой «Пантере» же и бежали. Ягер… вел нас до Чехии.
Наташа медленно кивнула, не отрывая от него красивых цепких глаз.
— Это объясняет, почему вы защищали друг друга на реке.
Романова обратила внимание на немца:
— А что скажете вы?
— Он не говорит по-русски, — спохватившись, подсказал Ивушкин.
Наташа, отступившая было от него, развернулась обратно и прищурилась:
— Как же вы договорились?
— А-а, — Ивушкин выдохнул, улыбнулся, — среди членов экипажа был переводчик. Связь проходила через него.
Романова кивнула, принимая такой вариант.
— Ваша очередь, герр солдат, — вдруг без какого-либо акцента обратилась она к немцу, внимательно приглядываясь к нему.
— Кто вы? — щуря ярко-голубые глаза спросил тот ровно.
— Я уже все объяснила вашему спутнику. Он сам вам расскажет.
— Он не говорит по-немецки, — заметил мужчина.
Наташа холодно улыбнулась:
— Вы справитесь. Вам пока важно лишь знать, что война закончилась, и Рейх пал. Многие действия его были признаны преступлениями против человечества. Руководителей либо расстреляли, либо посадили в тюрьму за совершённые злодеяния. Солдаты отбывали свои наказания, восстанавливали разрушенные в ходе войны города СССР. Вам следует знать, что Германия жестоко поплатилась за свою идею превосходства.
По мере того, как говорила Наташа, Коля видел, что лицо Ягера становилось все белее и белее. Ивушкин не понимал ни слова, и нервничал, как бы немец не сболтнул чего лишнего, подставляя их обоих. А сам Клаус, кажется, забыл обо всём, кроме ужасных слов.
— Вы лжёте, — смог выдавить он из себя, сжимая зубы.
— Вовсе нет, — обманчиво мягко улыбнулась она, — и от ваших действий будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Ваше имя?
— Николас Ягер, — восстанавливая самообладание ровно сказал он и вдруг уловил краем глаза напряженный взгляд Ивушкина, — Танкист.
Наташа задумчиво кивнула, глядя на него:
— Почему вы решили отдать танк русским бойцам? — спросила она и внимательно поглядела на его реакцию.
Немец выглядел удивленным, но не недоумевающим.
— Если кто и мог использовать его на сто процентов — это они.
— Вы были знакомы до концлагеря?
— Я… был одним из тех, кто разбил танк Ивушкина в сорок первом.
— Поэтому вы решили помочь ему?
— Он был достойным противником, — на миг оторопев, быстро нашёлся Клаус.
Он был удивлён осведомленностью этой женщины, но более того — странным направлением разговора. «Помочь»? Что Ивушкин наговорил ей? И зачем?
— Ваша нога будет в порядке через пару недель, — добавила эта женщина, отступая, — Растяжение, ничего серьёзного. Используйте это время для отдыха и не перетруждайтесь. Не выходите за пределы самолёта. Если ваши действия посчитают угрожающими безопасности членам команды, мы оставляем за собой право ликвидировать вас. Всего хорошего.
— Николай, — обратилась она к Ивушкину и протянула ему странный плоский прибор, — это — одно из доказательств моих слов. Теперь он ваш. Идем на воздух: пару минут и, уверяю, я научу вас этим пользоваться.
Они вышли, оставив Ягера одного в полутьме кабины самолёта.
========== Глава 4 ==========
Оставшись в одиночестве, Клаус длинно выдохнул, пропуская воздух через сухие и потрескавшиеся губы. Он прислушался к себе, замечая, как трясутся кончики пальцев, и поспешно сжал ладони в кулаки.
Всё кончено. Они проиграли.
Он медленно потянул воздух обратно в себя, пытаясь успокоиться и сохранить трезвость ума.
Почему? Что они сделали неверно?
Прикрывая глаза, он на секунду поглядел вслед вышедшему наружу русскому.
Ягеру было плевать на руководство, на рухнувшую систему, взгляды которой он никогда полностью не разделял. Но мысли о стране, о народе, побежденном, раздавленном, униженном, перебивали ему воздух.
Гитлер обещал привести Германию к процветанию и господству — в результате вышло совершенно противоположное. Выходит, он, Клаус, подвел страну, которую обязался защищать?
И зачем он позволил себе лишиться погон? Уже бы все закончилось. Одна пуля.
Дверь, выдав шипящий низкий звук, быстро раскрылась.
Николай вернулся? Не окликает почему-то.
Ягер заставил себя открыть сухие, едва заметно покрасневшие глаза. Шагах в семи, облокотившись на стену, скованно замер незнакомый человек, пристально глядя на него. Клаус подобрался, не отрывая глаз от неподвижной внушительной фигуры мужчины, но его распластанная на столе поза не позволяла в полной мере ощутить уверенность и спокойствие.
— Наташа уже рассказала? — тихим голосом спросил мужчина.
Ягер не ответил, но его взгляд наверняка сказал всё за себя.
Мужчина, внимательно рассматривавший его, подошёл ближе, осторожно поддел носком ботинка крепеж лежанки Николая и отправил её вниз, придавливая ногой ровно в предназначенный для этого паз. Присел на стул у стены, скрещивая руки на груди:
— Думаешь, раз помог русским бежать, все твои преступления аннулируются?