В октябре 1972 года правые предприняли первое крупное наступление. Врачи покинули больницы, магазины закрылись, владельцы грузовиков блокировали дороги, группы студентов из буржуазных семей попытались захватить центр Сантьяго. Эта попытка наступления оказалась безуспешной, когда сотни тысяч рабочих заняли остановленные хозяевами фабрики и пустили их в ход, начали вводить новую систему распределения благ и приготовились к вооруженной борьбе. Всё же правые добились кое-каких уступок, в том числе назначения военных в состав правительственного кабинета[1]. Потеряв несколько десятков фабрик, занятых рабочими, правые отступили, надеясь завоевать на мартовских выборах 1973 года то, чего им не удалось вырвать в октябрьские дни на улицах. Но на выборах за левых проголосовало значительно больше избирателей, чем на президентских выборах 1970 года. Теперь более четко определился классовый водораздел: в пролетарских кварталах огромное большинство получили левые, в буржуазных районах — правые. Выборы, тем не менее, не решили главной проблемы, они стали прелюдией к более жестоким столкновениям.
Недостаточно подготовленный военный путч в июне 1973 года был подавлен[2]. ЦРУ, наверное, посмеялось над «любительством» мятежников, однако, прежде чем путч пресекли, погиб 21 человек [3]. Хорошо скоординированный мятеж чилийских вооруженных сил 11 сентября был, безусловно, проведен на «должном» уровне.
Атаки мелкой буржуазии, стремившейся парализовать страну, вызвали со стороны чилийского рабочего класса контрнаступление исторического значения — движение за народную власть.
По самому своему смыслу в нем заключались драгоценные ростки новою. «Народ сражается, создавая свою, народную власть», — гласил выдвинутый трудящимися лозунг.
Фабрики, склады, конторы, фермы были заняты. Хозяев и управляющих-контрреволюционеров изгнали. Рабочие брали в свои руки управление средствами производства и их защиту. Как провозгласила газета «Алерта!», от «Арики до Магальянес[4] производство в Чили должно идти нормальным ходом — в городах, на рудниках, в деревне».
Инициатива и решительность рабочих проявлялись по-разному. Когда хозяева закрыли текстильную фабрику «Ревлон», работницы собрались, провели необходимые организационные действия, убедили своих колеблющихся товарок и вновь, без посторонней помощи, запустили фабрику. Когда остановился общественный транспорт, рабочие отшагивали долгие мили пешком, чтобы вовремя быть на своих рабочих местах. В Сан-Мигеле, квартале трудящихся, даже дети организовали очистку улиц от «мигелитос» — специально изогнутых гвоздей, которые правые разбрасывали, чтобы выводить из строя рабочие грузовики.
Была создана система прямого распределения благ. Используя реквизированные на фабриках грузовики, рабочие развозили произведенные ими посуду, обувь, сахар, чтобы обменять или продать крестьянам, приносившим продовольствие из деревень. Как говорил один социалист из Консепсьона — профсоюзный лидер и лидер «промышленного кордона», «потенциально народная власть уже существует в сознании рабочих, но превращение ее в конкретную, устойчивую реальность на местах будет во многом зависеть от передовых рабочих».
То, что возникло как «оборонительная мера», вскоре приобрело самостоятельное значение — появились новые формы классовой мобилизации, классовой организации и классовой борьбы. Снизу, связывая воедино все фабрики района, в целях координации сопротивления рабочих реакционному военному перевороту, рождались «кордонес индустриалес» — «промышленные кордоны». Объединяя в своих рядах фабричных рабочих, местные организации солидарности, женские комитеты, все народные силы в данном географическом районе, стихийно возникали «командос комуналес» — «коммунальные советы». Они превращались в проводников и инициаторов непосредственных конкретных действий. Эти советы опережали традиционное левое руководство и профсоюзный аппарат, которые не всегда проявляли способность к мгновенной мобилизации. Не осознав вначале значения «кордонес», Единый профцентр трудящихся старался теперь установить с ними прямую связь.
1
9 августа 1973 г. С. Альенде провел реорганизацию кабинета и объявил о создании «правительства национальной безопасности», в котором командующий сухопутными войсками генерал К. Пратс занял пост министра обороны, командующий ВМФ адмирал Р. Монтеро — министра финансов, командующий ВВС С. Руис — министра общественных работ и транспорта, генеральный директор Корпуса карабинеров Х.М. Сепульведа — министра освоения земель. 29 августа Альенде назначил на пост министра финансов контр-адмирала Д. Арельяно, а на пост министра горнорудной промышленности — генерала Р. Гонсалеса. Создание «правительства национальной безопасности» вызвало разногласия в самом Народном единстве: Движение единого народного действия (МАПУ) расценило его как «недопустимую уступку правым». Такой же точки зрения придерживалось Левое революционное движение (МИР).
2
Имеется в виду «