Мудрец посмотрел на него с выражением величайшего удивления на лице: «Вы считаете, что это не так?»
Такова же и Ишавасья — все есть Бог. Такова же и сутра, с которой начинается и которой заканчивается Ишавасья Упанишада. Если сопоставить первую и последнюю сутру, то неизменно только одно слово — слово «целое» заменено на слово «совершенное»; и есть ли различие между тем, что совершенно, и тем, что цело? В первом абзаце Ошо говорит, что для тех, кто полностью понимает эту одну сутру, ничего более не нужно. Подобно «все есть Бог» и «жизнь — это текущая река» сутра говорит все, что должно быть сказано. «Для тех, кто пришел к вершинам понимания, это конец Ишавасьи, но для тех, кто еще поднимается, это только начало». И, проводя нас через сутры между началом и концом, который тоже является началом и концом, который тоже является началом, Ошо увлекает нас в необычное путешествие.
В истории о человеке, искавшем смысл жизни, я люблю именно его путешествие. Вот это, должно быть, было путешествие. Если бы он только знал, куда идет. И именно это повергло меня в трепет, когда я читал и глубоко вникал в эти беседы Ошо об Ишавасье. От путешествия через эти главы до места назначения, из которого мы направляемся, захватывает дыхание. Это путешествие внутрь и вверх, путешествие каждого через все слои существования, путешествие мужчины и женщины через все, что только может означать человеческое существо: через невинность, невежество, знание, любовь, смерть, ад, рай, привязанность, печаль, секс, покорность, истину, желания, свободу, медитацию, беспомощность, молитву, блаженство — снова, и снова, и снова, но последовательно, как мне приходится записывать все это, но подобно открытиям, содержащимся внутри открытий.
Внутренние видения — вот что Ошо открывает нам. Как при путешествии во внутреннюю область Гималаев, когда ландшафт становится все более захватывающим, а атмосфера все более разряженной. Но для меня магия заключается в направленности путешествия внутрь; истина, открываемая в своей простой красоте, пленительна. Но голос Ошо нашептывает: «Смотрите в это. Узрите, куда вы идете. Смотрите. Смотрите». И когда мы смотрим через его мудрость, истина, на которую мы смотрим, открывается, и мы направляемся в истину, что лежит скрытой внутри нее — жемчужина внутри жемчужины, содержащая свою собственную скрытую жемчужину. Путешествуя таким образом все время внутрь и внутрь, мы обнаруживаем, что также движемся вверх. Это путешествие в сознание.
Это история Ошо о путешествии, которое он совершил, и это песнь всех мудрецов, которая снова поется через него. Это песня, которая поется из радости пения, но это также и алхимия, это — вновь создаваемое писание. Где-то в этих беседах Бхагван говорит, что, поскольку все есть Бог, то что же это значит сказать, что кто-то или что-то является божественным? И его ответ таков: божественное несет нас ближе к нашей собственной божественности: в божественном есть песня, преобразовывающая слушателя.
Если вы позволите себе войти в интимное отношение с этой книгой, вы можете обнаружить то, что обнаружил я: в словах Ошо есть зеркало, ведущее вас назад в ваше собственное переживание — мистическое путешествие, в ваше бытие, пробуждающее вас, ибо одно не бывает без другого. И в то же самое время нечто случается вокруг слов, нечто происходит между Ошо и его слушателями — поднимающаяся энергия, медленное непрерывное крещендо, по мере того, как главы идут одна за другой; я был восхищен, и иногда меня захватывал этот прилив, и я чувствовал, что у меня появляется вкус того, что происходило в том семидневном лагере, где Ошо вел эти беседы.
Эти лагеря больше не существуют в том виде, какими они были раньше. В те дни Ошо после каждой беседы сам проводил медитацию. В последней беседе он говорил так: «Все, что я говорил, имело целью создание трамплина для вас. Целью был прыжок. Вот почему после окончания каждой сутры мы входили в медитацию, чтобы вы могли пережить на собственном опыте ее смысл, совершив в нее прыжок».
Я воображал, что нечто невероятное должно было случаться с теми, кто был в том лагере, живя так напряженно в присутствии Ошо, сидя рядом с ним и три раза в день взрываясь посредством его катарсических медитаций в покой, когда Ошо сидел там, вливая в них свою энергию. И когда я натолкнулся на главу в книге «Новая Алхимия», в которой Ма Сатья Бхарти описывает, что это было такое — участвовать в одном из тех ранних медитационных лагерей, ее слова прекрасно отображают то чувство энергии, подъем которой я испытывал, проходя последовательно через главы этой книги. Вот абзац из ее описания: «Непрерывное присутствие Ошо было катализатором для столь многих драматических и мелодраматических событий. За ночь люди преобразовывались. Ты двигался изумленный, из медитации в медитацию, никогда не выходя из одной медитации до начала следующей. Это было тотальное переживание и переживание тотальности. На протяжении восьми дней ничего не существовало, за исключением Ошо, медитаций и твоих собственных внутренних исканий. Период одиночества в окружении сотен других, таких же одиноких в их собственном личном поиске. Период невероятного катарсиса и очищения. Период открытия, ввергающего в благоговейный трепет. Период головокружительного празднования».