Игорь Беляков
Пульс холода
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
Пролог
Плюх-плюх-плюх-буль…
Плюх-плюх-плюх-плюх-буль…
Плоские камушки отскакивали от чуть вздыбленной поверхности моря, но неумолимо находили приют в его глубине. Мало что так способствует очищению сознания и одновременно его концентрации, как «выпечка блинов», плюс доставляет истинное наслаждение. А также развивает глазомер и пластику кистей. Жаль, к морю удаётся вырваться крайне редко, хотя и живём вроде недалеко – в одном дневном переходе.
Года три назад ветра дули сильнее, так что электричества хватало даже на пару битком набитых поездов до Побережья. Этой же осенью бриз лишь слегка развевал волосы да гонял облака по кругу, и всей получаемой энергии (гидро, ветро и прочих) едва-едва хватало на жизнеобеспечение. Свет по ночам отключали, и приёмные родители – в шутку ли, всерьёз ли – развивали во мне всякие полезные навыки вроде видения в темноте, устраивая «слепые» тренировки.
Ветерок, неожиданно усилившийся до порывов, стал примораживать уши и нос. Подходящие камни кончились, и я просто сидел на гальке, обхватив колени руками. Глаза уже не различали границу между морем и небом – а так можно и с миром слиться!
Я поднялся, и, пытаясь согреться, запрыгал вдоль плещущихся волн. Да, для начала ноября всё-таки необычно холодно: дождевые лужицы за ночь покрылись тонкой корочкой льда.
На вершине прибрежного холма, где остановился наш табор, я разглядел Ольгу с подругой. Настроение омрачилось, вчера на меня опять не было обращено ни капли внимания. Что поделать, моя внешность даже на заурядную не тянет, а уж репутация! Зато мои необычные способности вполне могли бы помочь. А ну-ка…
Пока я размышлял, чем бы таким поразить девичье воображение, в голове загорелось холодное предупреждение «Никаких фокусов!». Помянув нехорошим словом своих наставников с их вечным «Кому многое дано, с того многое спросится», я со злостью сосредоточился. Жить с импринтингом в башке иногда чертовски надоедает!
Страж, разумеется, уже неторопливо шагал ко мне от небольшого ручейка, на этот раз в образе то ли благородного бандита, то ли рыцаря с большой дороги. Приблизившись, он поднял к губам правую руку, дунул в кулак, а когда мгновение спустя раскрыл ладонь, на ней лежал сверкающий клинок. Я усмехнулся: Страж был частью меня, и поэтому страдал склонностью к театральным жестам. Мне нравились поединки с ним, пусть они и проходили исключительно в моём воображении – ведь с каждым разом я проникал сквозь защиту Стража всё глубже и глубже.
Сегодня успехи были просто великолепны, возможно, из-за близости моря. Но Страж, даже изрядно порубленный, уходит, только сделав своё дело. Когда фантом исчез, я не мог создать и слабенькую иллюзию: поединок высосал меня до капли.
На холме уже никого не было, наверное, Ольга ушла до начала транса. Приёмным родителям частенько приходилось успокаивать окружающих, говоря про временное оцепенение как необходимую часть тренировок. Доля истины в этом, безусловно, присутствовала, но всё равно я числился в разряде слегка помешанных.
Я перевёл взгляд вниз и внезапно ощутил холодный липкий ужас. На всём пути от ручья до меня на влажном песке отпечатались глубокие следы Стража…
1
– Покажи мне снова! – потребовал Плут, закончив перемигиваться с симпатичной официанткой, и пригубил свежесваренного глинтвейна, превосходно прогонявшего озноб.
– Зачем? Ты и так вытянул всё, что мог…
– Ярви, хорош упрямиться, тебе нужна тренировка! Ну, какая разница, что показывать?
Мне, в общем-то, никакой, но Плут своей настырностью умудрился разозлить. Извини, друг, но сегодня ты увидишь немного больше. А главное – почувствуешь! Стража больше нет, и никто не помешает добавить в иллюзию капельку боли. Но не меньше, чем чувствовал её я, так что держись…
…
Приёмный отец захлопнул дверь, и снаружи послышался шум запирающегося засова. Теперь меня не выпустят, пока я не пройду посвящение. Излишняя, на мой взгляд, предосторожность – я с трудом дождался двадцатипятилетия, когда в первый раз позволялось испить Молока Белой Невесты. Скорее, это была дань традиции: слухи о гибели всех присутствующих при первых ритуалах никак не удавалось извести. Поэтому каждого новобранца оставляли одного. Мало ли: Невеста явится и прихватит всех скопом. Удивительное, однако, поэтическое название для смерти выбрали предшественники – наверное, чтобы противопоставить старухе с косой…
Что и как делать, я знал: за прошедшие века ритуал упростился до смешного. Вот бутылёк – открывай, пей и жди прихода. Но само зелье было невероятно сложным в приготовлении – недаром все двадцать пять лет от меня отщипывали кусочки и вытягивали жидкости, так что это лично моя партия Молока.
Я нацедил двадцать пять капель в потемневшую старинную серебряную рюмку, залпом выпил, и только потом вспомнил, что надо лечь. Во рту словно вспыхнуло пламя, в живот будто воткнули и провернули тупой нож, тело скрючила судорога. Я рухнул на пол…
…
«Скорее бы попасть на свою сторону! Жаль, Нефа ещё не встала, придётся через Переправу. О скрытности можно забыть…»
Элар пришпорил каурую кобылу, накрытую попоной из тёмной шерсти. Мара нехотя сменила шаг на рысь, сокол, дремлющий на плече, встрепенулся. Элар погладил верную птицу – сегодня ей нелегко пришлось, зверя неведомого встретила и испугалась.
«Как тут не испугаться – летит здоровенная тварь и мяукает, у самого рука дрогнула, стрела по верхушкам сосен поскакала. Вот, съездил на охоту – теперь добыча кулём с двух сторон свешивается. Пришлось на замёрзшего весь запас коньяка израсходовать – и снаружи растирать, и внутрь заливать. Сейчас вроде спит, отошёл, надеюсь, от последней грани. Только бы на патруль не наткнуться на ЭТОЙ стороне, досмотр же из-за находки учинят…»
Полноводная Нефа, местами скованная потрескавшимся гранитом, здесь круто поворачивала, чтобы нести беспокойные воды дальше к заливу, – до полного слияния с небом-оловом на горизонте. Элар натянул поводья.
«Надо бы поторопиться: скоро стемнеет, на Переправе появятся караульные, и будут тыкать каждому в лицо факелом. Только как тут спешить – сплошная грязь вперемешку со снегом! Мара в выбоине запросто ногу сломает. А ведь на этой набережной все дома богатые!»
– Знать чёртова, улицу замостить толком не могут, – Элар сплюнул сквозь тонкие губы. – Спесь только и есть!
«Да уж, на главный проспект средств не пожалели, а про берег забыли напрочь. И про всё остальное. Вышел проспект на загляденье – ровный, каменный да гладкий, только мне пути туда сегодня нет. Хотя вряд ли кто посмеет привязаться – разве что совсем уж молодые жизнелюбы, но и то если их толпа соберётся… Невеста пока миловала. И от патрулей тоже.
Мало всё-таки здесь сторонников. И среди знати есть идущие Путём Белой Невесты, но сейчас такие пристрастия не в почёте. Ритуалы Невесты в основном для бедных… А ещё на этой стороне живёт Симон!»
При мысли о нём красивое лицо Элара исказилось от ненависти.
«Если бы кичливый хрыч не поддержал тогда эту выскочку, никакое завещание ей бы не помогло! Воистину, наносимая обида должна быть такой, чтобы не бояться мести!»
Правая рука сама собой сжалась в кулак, ладонь левой постукивала по выступившим сквозь тонкую перчатку костяшкам. Элар так и ехал до Переправы, больше не заставляя Мару ускорять шаг. Паром, к его радости, покачивался рядом с берегом, караула видно не было. Стараясь не шуметь, Элар подобрался вплотную к сторожке и прислушался к разговору.
– Опять жалованье задерживают, – бурчал старческий голос, надломленный и сиплый. – Что мы зимой кушать будем?
– Кого догоним, того и будем кушать, – зло прозвучал ответ Рони. – Нынче много грамотных, да мало сытых!