Эмили не могла думать, когда он наклонился, впиваясь в неё своими мягкими губами. Удерживая её нижнюю губу своими зубами, он обвил пальцами край её трусиков.
– Знаешь, что? – прошептал он, его голос был низкий, а взгляд напряженным.
Она едва могла произнести слово. Черт, она едва могла думать. Дьявол его дери.
– Что? – выдохнула она, сконцентрировавшись в большей степени на второй его руке – которая, высвободившись из ее мертвой хватки, очерчивала линию её груди.
– Мы приземлились, сладкая. – Скользнув языком в ее рот, он чертову миллисекунду страстно её целовал, затем встал, и его ослепительная чертова улыбка растянулась от уха до уха.
Расслабленно сидя на своем месте, с заметно промокшими трусиками, Эмили смотрела, как Гэвин с невозмутимым лицом снимает с верхней багажной полки их багаж.
– Ты зло, – Эмили встала, поджав от разочарования губы. – Истинное зло.
Потянувшись к её руке, Гэвин усмехнулся.
– Я зло?
Эмили кивнула и повесила сумку на плечо.
– Да, – он переплела свои пальцы с его, когда они направились к выходу из самолета. – Даже не пытайся прикинуться простачком, Блейк. Ты зло, и сам знаешь об этом.
– Я? Я был католическим мальчиком, прислуживающим у алтаря, когда рос, а теперь ты заставляешь меня думать о грязных, повергающих меня в ад, порочных вещах. Моя бедная мама была бы шокирована.
Эмили хихикнула, следуя за ним. Они вышли из самолета прямо на чистый, солнечный воздух Сан Диего. Эмили жадно вдохнула, вбирая его тепло.
Гэвин наклонил на бок голову, и его губы расплылись в улыбке.
– Мисс Купер, очевидно, жертва обмана здесь я. Тебе, моя маленькая дьяволица, следует надеть усыпанные бриллиантами рожки на свою головку.
Эмили фыркнула:
– Держу пари, ты бы нашел это сексуальным.
– Неблагоразумно, – ответил Гэвин, передавая багаж их водителю. Толкнул Эмили в свои объятия, улыбка стала шире. – Не отказался бы завтра от такого Рождественского подарка. Ты, обнаженная, в тех самых рожках и при этом перевязана красным бантом.
Эмили подняла бровь, ее голос стал хриплым:
– Ты забыл о красных шестидюймовых шпильках, о заколотых за плечами волосах и о бутылке шампанского. Пупок мог бы служить для тебя бокалом.
Глаза Гэвина мгновенно загорелись первобытным желанием.
– Давай в лимузин. – Он открыл для неё дверь.
– Это угроза? – спросила равнодушно в попытке вывести его из себя, залезая внутрь. Она быстро скользнула по прохладной коже, видя краешком глаза, как Гэвин следует за ней. – Потому что если так, звучит как-то… Слабовато.
Не колеблясь ни минуты, Гэвин бесцеремонно усадил Эмили на себя, заставив ногами обхватить свою талию, и ударил по кнопке подъема перегородки, скрывая их от взгляда водителя. У Эмили внутри потеплело от удовольствия, когда он, зарывшись руками в её волосах, потянул её к своим губам. Он страстно целовал её, с жадностью сплетая их языки. Господи, его вкус... Так хорош. Смесь виски, которое он пил во время полета, и мятной жвачки. Это заставляло её летать. Он заставлял её летать. Его запах, прикосновения, вкус делали с ней такое, что она никогда прежде не испытывала. Она не могла удержаться от стона ему в рот, когда рукой провел дорожку от её шеи вниз по изгибам позвоночника, остановившись на талии. Его хватка в волосах усилилась, поцелуй стал отчаянным. Сердце ухнуло в желудке
– Гэвин, – выдохнула она. – Дом моей сестры меньше чем в пяти минутах отсюда.
Не разрывая поцелуй, Гэвин забрался руками ей под рубашку, его голос был приглушен желанием:
– Скажу водителю не останавливаться, пока мы не закончим.
Оттолкнувшись назад, Эмили поджала губы. Взглянула на свои часы.
– Мы не можем. Уже четыре. Обед начинается через пятнадцать минут. Моя сестра на грани обсессивно-компульсивного состояния. Серьезно, у неё будет паника, если мы заставим её ждать.
Вздохнув, Гэвин потер руками лицо. Взглянув на Эмили, он покачал головой, а его губы растянулись в ленивой улыбке.
– Ты ведь знаешь, я буду вдыхать каждый дюйм твоего тела, когда все отправятся спать, верно?
Эмили улыбнулась:
– Буду надеяться.
– У меня твердое намерение именно так и поступить. – Не убирая рук с её бедер, он изучал её лицо. – Ладно. Давай сыграем в двадцать вопросов.
Эмили посмотрела на него в замешательстве:
– Эм-м, ладно.
– Эмили, прямо сейчас у меня существенный такой стояк, который, я чертовски уверен, в ближайшее время никуда не денется. Я также практически уверен, перед твоими сестрой и зятем это будет выглядеть не совсем хорошо. Мне нужно отвлечься от мыслей о тех вещах, которые я собирался делать с тобой по дороге. Понимаешь, куда я клоню?
Прикрыв рот, Эмили сдержала смешок:
– Понимаю. Ладно. Двадцать вопросов. Ты начинаешь.
Гэвин поерзал под Эмили, стараясь игнорировать острую потребность прямо сейчас сорвать с неё одежду.
– Мой водитель знает, куда мы направляемся, но я забыл название города, в котором они живут.
– Ла Хойя.
– Пляжное сообщество? – спросил Гэвин, торопливо проводя рукой по волосам.
Эмили кивнула, отчетливо подмечая, что он всё ещё страдает.
– Прямо на пляже, – быстро ответила она.
Гэвин прочистил горло:
– Мило. Чем твой зять зарабатывает на жизнь?
– Он специалист по вычислительной технике.
– А-а, компьютерный фанат. Круто.
Эмили улыбнулась:
– Да. Компьютерный фанат, подтвержденный документально.
– А твоя сестра? Чем занимается она?
– Она тоже специалист по вычислительной технике.
Брови Гэвина взлетели вверх, уголок рта дернулся в ухмылке.
– Два компьютерных чудика. Их секс, должно быть, довольно скучный.
Эмили нахмурила лоб:
– Как это должно быть связано? Я учительница. Это тоже своего рода чудаковатость.
– М-м-м, нет, это сексуально. Даже Дэвид Ли Рот согласен, он балдеет от учительниц.
Эмили издала смешок. Понимая, что не сможет сдержаться, она наклонилась и запечатлела на его губах нежный поцелуй.
– Я всерьез начинаю подумывать, что тебе надо лечиться.
Обвив руками талию Эмили, он пригвоздил свой взгляд к её рту:
– Мне понадобится ледяной душ, если сделаешь так снова. Или же я мог бы попросить водителя покататься, пока я буду преподносить тебе ранний рождественский подарок на заднем сиденье этого лимузина. Не говори, что я тебя не предупреждал.
– Договорились. – Эмили улыбнулась, и черты лица быстро смягчились. – Спасибо тебе, – прошептала она.
Замешательство отразилось на его лице:
– За что?
– За то, что выбрался сюда со мной на Рождество. Даже учитывая то, что мы отпраздновали с ними заранее, знаю, это трудно для тебя – провести его вдали от твоей семьи. Особенно от племянников.
Эмили была права. Впервые он не проводил Рождество в окружении своей семьи, но это было её первое Рождество без мамы. Он понимал, она должна быть вместе со своей сестрой. Он бережно провел по её рукам. И надеялся, что проведенное вместе Рождество облегчит то горе, которое они испытали.
– Не благодари меня. Все, чего я желаю – это любить и заботиться о тебе, Эмили. Знаю, что прямо сейчас тебе нужна твоя семья. Ничто не остановило бы меня от того, чтобы удостовериться, что ты будешь здесь с Лизой.
Его слова сжались вокруг сердца Эмили, отзываясь глубоко в душе, там, куда никто другой прежде не пытался проникнуть. Никто. Глядя на это совершенство – как внутри, так и снаружи – Эмили наклонилась и поцеловала его, желая вложить в этот поцелуй каждую каплю своей любви. В то время как Гэвин шептал что-то ей в рот, Эмили знала: она никогда не чувствовала себя более живой и более цельной, чем прямо здесь и сейчас. В то же время появилась грусть. Она почти потеряла этого мужчину. Судьба целенаправленно снова свела две дорожки, что должны были пересечься. Это было как раз то, во что Эмили всегда верила, и она знала – именно это и случилось с ней и Гэвином. Теперь не было ничего, на что она не была бы готова пойти, чтобы удостовериться, что их дорожки никогда больше не разойдутся.