Вздохнув, она направилась к Рождественской ёлке. Взгляд задержался на нескольких украшениях, которые они с Лизой, будучи маленькими девочками, сделали для мамы – бумажные ангелочки, приклеенные к прищепкам и серебряные, красные, золотые блестящие олени, подписанные их именами. Эмили провела кончиками пальцев по выцветшим напоминаниям, слезы навернулись на глаза. Она сглотнула, тотчас же всю затрясло, тотчас же сердце разорвалось. Неужели она прожила без единственного, знакомого ей родителя почти год? Того самого, что дарил её любовь и тут же разбивал на части? Голос мамы звенел в ушах, пока она пыталась совладать с собой.
Эмили не слышала, как Гэвин вошел в комнату, да ей и не нужно было. Его умиротворяющее присутствие витало в воздухе. Он заключил её в кольцо своих рук, подойдя сзади, когда она смахнула со щеки непрошенную слезу. Продолжая смотреть на ёлочные украшения, она покачала головой и сделала глубокий вдох.
– Как же её отпустить?
Гэвин нежно поцеловал её в макушку, и, не сказав ни слова, аккуратно взял за руку и повел обратно в спальню. Смятение закралось в голову, когда она увидела, как он водружает свой чемодан на кровать. Расстегнув молнию и достав оттуда маленькую черную бархатную коробочку, он сел на кровать и жестом подозвал к себе Эмили. Когда она подошла, он смотрел на неё беспокойным взглядом. Снова взяв за руку, усадил к себе на колени. Прижал её спиной к своей голой груди, он убрал волосы с её плеча.
– Не позволяй ей уйти, малышка, – прошептал он, застегивая на её шее усыпанный бриллиантами, платиновый медальон овальной формы. – Цепляйся за неё всем, что у тебя есть. Ты разделишь с ней каждый радостный момент своего прекрасного будущего. Свои достижения. Первый взгляд на своих детей. Свою жизнь в целом. Ты будешь ставить перед собой высокие цели с мыслями о ней. Она будет там, вот увидишь. Прости её за все ошибки, что она совершила, пока ты росла, за худшие моменты, с которыми пришлось столкнуться, заостри мысли на мудрых советах, что она дала тебе. Но никогда не отпускай её. Никогда. Она бы этого не хотела.
Дыхание оборвалось, едва Эмили открыла медальон. Она увидела фотографию совсем молодой мамы. Солнце играло в её темных волосах, и улыбка подчеркивала теплый, беззаботный свет в молодых глазах. Эмили ничего не могла поделать, единственная мысль крутилась в голове: счастливей она свою маму не видела. Эмили шмыгнула носом, слезы покатились по щекам. Только слезы эти были вызваны мужчиной, который и представить себе никогда не сможет, сколько пустоты в её сердце он не раз заполнял.
Развернувшись, она обхватила ногами его пояс и посмотрела Гэвину в глаза. Эмоции, плескавшиеся в них, приковали её. Трепет вызывал понимание: он был её.
– Боже, ты и вправду настоящий? – прошептала она.
Удерживая её взгляд, он растянул губы в грустной улыбке:
– Думаю, да.
– С тобой я чувствую себя, словно во сне, – заверила Эмили, руками обнимая его за шею. – Как будто я лунатик, и даже не знаю об этом. – Продолжая растворяться в истинном, честном, неэгоистичном мужчине перед собой, Эмили потерялась в том факте, что он настоящий. – Я могу закрыть глаза и просто… Довериться тебе. Ты – цвет на белом холсте, свет в темноте, воздух в моих легких, а я практически позволила тебе уйти. Почти лишила нас всего происходящего. Не могу представить себя здесь без тебя. Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, как сильно я люблю тебя, Гэвин. Мне нужно слышать это прямо сейчас. Прошу.
Гэвин сглотнул, ощущения размывались. Она владела им, мыслями, телом и душой. Слова. Господи, у него не было достаточно слов, чтобы дать ей знать, насколько сильно он понимает – она любит его. Даже если скажет, как сможет он когда-нибудь начать давать ей знать, насколько хорошо он понимает, она рисковала, меняя свою жизнь ради него? Слова сейчас ничего не значили, и Гэвин понимал это. Он прижался к ней губами, ласково целуя. Целовал так, как должен был целовать мужчина, которому впервые позволили почувствовать её тело. Целовал её в надежде, что сможет прогнать каждый скорбный камень, занявший частички её сердца. Желая смыть каждый болезненный момент и искореженное воспоминание, которые когда-либо видели её глаза, он прижал её теснее, пытаясь спасти от демонов, с которыми, понимал, она борется.
В тишине, с единственно слышным стуком их сердец, Эмили медленно отстранилась. Тяжесть с груди исчезла, груз больше не давил и не опустошал.
Гэвин пробежал руками по её вьющимся волосам, ласково улыбаясь.
– Первого Счастливого Рождества.
– Первого Счастливого Рождества, – прошептала Эмили, снова целуя его губы. Спустя мгновение осторожно отстранилась. Вскочила на ноги, пробежала по комнате и начала рыться в сумке с вещами. Вытащив белый пакет, хитро вздернула бровь. – Теперь моя очередь вручать тебе подарки, но предупреждаю, ты должен начать пользоваться каждым из них уже сегодня.
Точно так же хитро вздернув бровь, Гэвин пробежался рукой по непослушной копне своих волос, прислонился к изголовью кровати, улыбка стала шире.
– Эти подарки случайно не включают в себя черный кружевной комплект на тебе, двойной аккумулятор, твои шмекси-ножки, в беспамятстве обернутые вокруг моей головы?
Выпучив глаза, Эмили громко засмеялась. Но провались все пропадом, если он не выглядел чертовски горячо без рубашки, ожидая её. Она сглотнула, неожиданно почувствовав пульсацию между ног. Всё веселье сошло с лица, когда она медленно забралась на кровать. Держа в одной руке пакет, другой приспустила его спортивные штаны. Оставила дорожку поцелуев вдоль его бока, повторяя очертания его изумительной татушки вплоть до самой грудной клетки.
Довольно вздохнув, она исследовала губами каждую впадинку и выпуклость его плоского, как стиральная доска, живота. Чувствовала, как напрягся Гэвин, как затвердели его мышцы. Он погрузил руки в её волосы, когда она, нависнув, провела язычком по дьявольским крыльям зверя. При всей своей враждебности, на вкус они были похожи на сладкую вату.
Эмили подняла глаза, встречаясь с его глазами, их светло-голубая сексуальная глубина взорвала её. Эмили улыбнулась.
– Ты так и не рассказал мне, почему набил столь неординарную татуировку.
Гэвин моргнул, поток тяжелого воздуха сорвался с губ.
– Ты правда спрашиваешь меня об этом после того, как только что так безумно, так классно вылизывала мое тело?
– Что? – хихикнула Эмили, обхватив ногами его талию. Взглянув на него, нахмурилась. – Я хочу знать. Ты рассказывал, почему сделал её именно здесь, но как-то упустил, почему набил именно дракона.
С глазами, прикованными к её губам, Гэвин усмехнулся.
– Я набил дракона, потому что знал, женщины никогда не… Никогда… Никогда не устоят от того, чтобы лизнуть его.
Эмили шутливо стукнула его по руке.
– Вот сволочь. Ты говоришь, что я не первая, кто лизнул его? – Одним резким движением Гэвин сцепил руки на её талии и повалил на спину. Эмили выдохнула, сердце почти остановилось, когда он навис над ней, дразня губы своим ртом. – Господи, – выдохнула она. – Я была права, ты – ненормальный.
– И ты пытаешься прикончить меня своими вопросами, – заключил Гэвин, прикусывая её нижнюю губу, как Эмили уже поняла, он любил так делать. – Вам больше не разрешается говорить слово «лизнуть» в моем присутствии. Это понятно, мисс Купер?
Его требование прошлось по ней, как ласка, только вот она собиралась нажать на некоторые кнопочки. Вздернула бровь, губы растянулись в ухмылке.
– Ли-и-из-ну-у-уть… Пещерный человек.
Глаза Гэвина округлились как раз в тот момент, когда его рука заползла ей под майку. Эмили взвизгнула, извиваясь в его руках. Оттолкнула его руку от своей груди.
– Гэвин! Нет! Я хочу, чтоб ты открыл свои подарки.
– По рукам! – ответил Гэвин, голос был похож на отчаянный рык. – Прихожу к заключению, что ты серьезно пытаешься меня убить. Думал, я как раз вовремя со своей игрой. Где я ошибся?