Нахмурив брови и поджав губы Эмили с широко распахнутыми глазами спросила:
– Ты же не думаешь, что он…
– Нет, нет, – прервал он, и его губы сжались в тонкую линию. – Это все ерунда. Забудь о том, что я сказал. – Эмили дрожала, как лист на ветру. Абсолютно серьезно и низким голосом он произнес: – Прости меня за грубость. Он мой младший братишка, и хотя он твердолобый фанат Янки, которых я терпеть не могу, просто потому что сам твердолобый фанат Мэтс, я его обожаю.
– Я тоже, – прошептала она, разглядывая свои ноги, затем вновь посмотрела в глаза Колтону, пытаясь найти в них что-то схожее с Гэвином. – Правда.
– Я знаю, но ты не должна убеждать меня. Ты должна поехать туда и доказать это ему. Я попрошу свою помощницу позвонить тебе и сообщить все необходимую информацию.
Эмили прижала сумочку к груди с глазами полными благодарности.
– Спасибо тебе, Колтон.
Колтон кивнул, открывая дверь.
Пока Эмили продвигалась к выходу, по ее щекам текли слёзы. Оказавшись снова в том же самом лифте, где все началось, она почувствовала облегчение и страх одновременно. Нервы были на пределе, заставляя сердце неистово колотиться. Несмотря на невысказанные сомнения в реальности ее попытки спасти отношения с Гэвином, Эмили четко осознавала, что не может больше прибавлять к своему подсчету секунды, проведенные вдали от него.
Тик-так…
Глава 3
Расстояние
Заходящее Карибское солнце бросало тени на мозаичный пол открытого пляжного бара. Проживая в самой южной точке Пятой Авеню, Гэвин хорошо знал это место и постоянно сюда заглядывал. В воздухе лениво расползался дым от гриля, и аромат креветок «тако» и «тамале» заполнил пространство. Вместе с теплым ветром разбитое сердце Гэвина ускорило ритм подобно разбивающимся о прибрежный песок волнам, когда он пытался вслушаться в звуки вокруг.
По ушам ударил звук гонга, возвещающий об окончании игры отдыхающих в пляжный волейбол. Женщины с изумительными телами слой за слоем наносили лосьон для загара вокруг силиконовых грудей. Малыш зашел в лазурного цвета воду, и его папа побежал за ним. В конце концов, поймав его, он закружил малыша в воздухе. Тот громко засмеялся, и его голова, несомненно, кружилась. Уголки губ Гэвина изогнулись в легкой улыбке, когда он наблюдал за тем, как они резвятся. Мужчина стремглав бросился из воды с сыном под мышкой, и посадил его на песок радом с матерью, нарушая её недолгое спокойствие.
Гэвин не мог превозмочь острую тоскливую боль, наблюдая за тем, как мужчина средних лет присел рядом с женой. Улыбаясь, тот притянул к себе свою светлокожую любовь и поцеловал её. В сознание Гэвина с болезненной четкостью ворвались воспоминания об объятиях Эмили. Потянувшись за своим бокалом виски, нагревшимся на солнце, Гэвин отвел взгляд от парочки.
– Сеньор Блейк, – Подняв голову, Гэвин увидел паренька из обслуживающего персонала, который пришел удостовериться, все ли в порядке, и протянул ему бутылку виски. – Это вам от красивой сеньориты. – Он кивнул в сторону девушки, в одиночестве сидевшей у барной стойки.
Гэвин мельком посмотрел в её сторону. Скрестив длинные ножки под коротким шелковым сарафаном, девушка послала ему скромную улыбку и сделала глоток своей пинаколады. Задержав соломинку во рту, она пристально смотрела на него.
Гэвин лишь кивнул в знак благодарности. Он снова повернулся к парнишке-мексиканцу, и, достав из заднего кармана кошелек, протянул ему чаевые.
– Спасибо, Мигель. Предложи ей другую бутылку от меня. – Облокотившись на спинку стула он положил руку на соседний стул. – Как поживает Мария и малыш?
– О, у них все замечательно, сеньор Блейк, – ответил он, и в его голосе была слышна радость, а глаза светились счастьем. – Мы пытаемся научить его играть в футбол, – парень улыбнулся и забрал пустой стакан Гэвина со стола. – Вы, американцы, называете это «soccer». Мы надеемся когда-нибудь увидеть его, играющим на… Как же вы это называете? Олимпия?
Гэвин по-доброму усмехнулся:
– Олимпийские игры.
Улыбнувшись, Мигель перекинул полотенце через плечо:
– Точно, Олимпийские игры. Тогда у него и нашей семьи будет столько же денег, сколько у вас. Они сделают нас счастливее, да?
Гэвин поднял наполненный стакан и немного поболтал жидкость, а кусочки льда со звоном сталкивались со стенками стакана. Устало улыбаясь Мигелю, он, лишенный Эмили и эмоций, сказал:
– Верно. Деньги делают нас счастливее, Мигель.
Мигель улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонов потерянной надежды мучить Гэвина. Скрытая внутри и почти нестерпимая боль сжигала его сердце. Нежеланно в сознании вспыхивали образы, как каштановые волосы Эмили щекочут его лицо. Не в силах его отпустить, мысли высасывали остатки чувств и эмоций из души Гэвина. Смесь самых разных эмоций, ускользая с каждым его неуверенным вдохом, заставляла боль перерастать в злость. Но Гэвин из последних сил бежал от этого. Ему было нужно, чтобы она терзала каждую клеточку его тела, поскольку только так воспоминания о них двоих накрывали его мысли, сминая и сменяя друг друга.