Фильцман отреагировал мгновенно и на удивление молниеносно (видимо, занимался подобными вещами далеко не в первый раз), обхватив её со спины обеими руками в тот самый момент, когда она начала делать панический и явно необдуманный рывок куда-то в сторону, в ещё открытое между ними окошко ничем не перекрытого пространства. В голове билась панической конвульсией лишь одна закоротившая в эти мгновения мысль – добежать до двери! Главное, успеть добежать до двери!
А потом почти сразу же, Элл открыла рот, опять же не задумываясь. Из горла даже успел вылететь то ли сдавленный крик, то ли очень жалкий визг, который тут же был прерван грубым натиском твёрдой, шершавой и чуть солоноватой мужской ладони. Её буквально скрутили и смяли удушающим захватом жилистой руки, приподняв заодно над полом, чтобы она не скользила по нему ногами в тщедушной попытке «сбежать» или, на худой конец, как-то выкрутиться.
Перед широко распахнутыми глазами (уже слегка помутневшими от болезненной рези подступивших слёз) заплясала живая картинка в виде пугающе прекрасного лика Марка Гордона. С неподдельным интересом в слегка прищуренных демонических глазах молодой мужчина, практически ни черта не делая со своей позиции, следил за столь увлекательным для него процессом.
Из глаз девушки наконец-то брызнули слёзы.
Марк неосознанно облизнул край верхней губы кончиком языка.
– Бля! Да неси ж ты скорее кляп! – над самым ухом Элл прохрипел напряжённый голос Зака.
Казалось, с каждым пройденным мгновением, он всё сильнее и сильнее прижимал её спиной к своей груди и животу, умудрившись до этого как-то перехватить ей второй ладонью оба запястья, вдавливая их теперь мёртвой хваткой в солнечное сплетение. Обжимавшие её руки ощущались не иначе, будто каменными тисками, из-за чего невозможно было ни нормально дёрнуться, ни вздохнуть полной грудью. И он явно всё это делал без каких-либо максимально приложенных усилий, словно она была для него невесомой пушинкой или же… он занимался подобной практикой далеко не первый день.
Чего нельзя было сказать о Марке, который вообще никак не суетился и совершенно никуда не спешил. Он и сделал-то следующие шаги в сторону столов где-то секунд через пять после нетерпеливого рыка Фильцмана, исчезнув на время с поля зрения Элл и всё так же неторопливо снимая на ходу чёрную косуху.
– Руки связывать будем? – в голосе Зака послышались хриплые нотки напряжённого предвкушения. – Пиз*ец, у неё такие заеб*нные титьки! Я, как только её увидел, у меня сразу же встал. Яйца реально звенят от стояка.
Если бы он не сказал об этом, девушка едва ли обратила внимание на то, почему он так старательно прижимал её ягодицами к низу своего живота. Так что, да, она тут же определила, вернее, прочувствовала всеми сенсорами кожи даже через джинсовую ткань, как он вжимался в неё там, прямо в промежность, чем-то очень твёрдым и выпирающим под натянутой тканью его собственных штанов.
– Погляди-ка какой ты сегодня скоростной! – чуть поодаль раздался до отвращения знакомый голос Марка, такой же циничный и насмешливый, как и всегда, несмотря на происходящий кошмар, от которого даже у профессионального убийцы застынет в жилах кровь. Но он и на этом не остановился, подкрепив свою издёвку отрывистым смешком, то ли удивления, то ли искреннего восхищения перед боевой готовностью своего друга. – Обычно ты не так быстр на подъём без дополнительной стимуляции. Так давно не трахался?
– Не всем же везёт с клубными цыпочками и быстрым перепихоном по обоюдному согласию. Поживей можешь? А то я сейчас точно кончу, или у меня руки затекут.
Гордон ехидно захихикал и через несколько секунд вновь нарисовался перед перекошенным от неподдельного ужаса личиком Эльвиры Бабич, скрытым почти на две трети широченной ладонью Зака Фильцмана. Его собственный совершенный лик падшего ангела в тускло освещённой студии теперь не казался столь притягательным и до одержимости желанным, как ещё совсем недавно. Но он всё равно продолжал будоражить шокированное сознание чеканными чертами дерзкой демонической красоты: выразительным контуром крупного рта и пробирающей до поджилок смертельной глубиной платиновых очей с угольными зрачками и чёрной обводкой глазной радужки, в более контрастном ореоле смоляных ресниц. Да, Зак рядом с ним во истину напоминал большую рыбью голову с человеческим лицом. Два абсолютно отличающихся друг от друга противоположной внешностью мужчин, но одинаково отвратительных ублюдка, объединённых одной общей чертой моральной деградации.