-- Что это? -- спросил он, взглянув на находку Дега и нахмурился. -Что за чертовщина? -- добавил он, когда я протянул ему свою ладонь. Он с неприязнью взглянул на непонятный предмет. -- Дайте-ка... Черт возьми... какой тяжелый! Из какого же он металла? -- Эванс посмотрел на меня. -- Из какого?
-- Если этого не знаете вы, Эванс, знаток техники...
-- Нет, не знаю... -- он вернул мне находку. -- И меня эта штуковина нисколько не интересует, Купер, -- продолжал он, одержимый своей идеей, -имейте в виду -- не так-то легко будет убрать меня!
-- Согласен, Эванс! Только никто и не пытается убрать вас.
-- В таком случае вы...
Тут раздался возглас Финкля:
-- Эванс! Подойдите, пожалуйста, сюда, прошу вас, Эванс!
-- Проклятье! -- выругался вдруг молодой человек и посмотрел на нас.
Я сказал:
-- У нас еще хватит времени поговорить об этом!
Эванс бросил на меня осторожный взгляд и направился к большому камню, где были сложены ящики, Там Финкль с помощью Джея и Сильвии собирал свой прибор.
Я положил находку в карман и вместе с Дегом последовал за Эвансом. Самолет стоял недвижный и загадочный. Именно в этот момент за нами наблюдала Астрид.
Финкль извлек из ящиков нечто хрупкое и очень изящное: тоже что-то совершенно непонятное, но тут я по крайней мере, знал или представлял себе назначение этого прибора. Удлиненные рычаги, маленькие коробочки, заполненные какими-то механизмами, нечто вроде микрофона с тончайшими -толщиной с волос --проводами, с отвинчивающимися ножками. Все это было сделано из стали, пластмассы и других материалов, мне хорошо знакомых. Это было сокровище Финкля, его изобретение. Я даже растрогался, увидев, как лицо его светилось от счастья -- точно у ребенка.
-- Похоже, он цел, господин Купер... И сейчас я его полностью соберу... Да, да. Цел!
Я подумал, слава Богу, что не только деньги заставляют людей забыть о чистилище...
Прибор Финкля -- этот необыкновенный регистратор сокращений сердечной мышцы, который по замыслу изобретателя должен был спасать человеческие жизни, в собранном виде показался мае весьма незамысловатым. Даже, пожалуй, слишком простым. С помощью Эванса и Сильвии инженер собрал его меньше чем за полчаса. К тому же он был очень легкий и его без труда можно было переносить с места на место. Держался он на треноге с тонкими резиновыми колесиками. Можно было повесить его и на плечо. Финкль с гордостью и волнением сообщил мне, что прибор весит не более десяти килограммов.
-- Все миниатюризовано до предела, господин Купер, -- он показывал мне то одну, то другую деталь, пустившись в длинное объяснение со множеством технических, и научных терминов, которые я, конечно, не в состоянии был понять в полной мере. Финкль постарался растолковать мне, на чем основан принцип, вдохновивший его, рассказал о камере с абсолютным вакуумом, о капсуле, наполненной ртутью, -- все подробно и обстоятельно. И в конце концов разъяснил, что прибор фиксирует электрические импульсы как обычный кардиограф, но потом преобразовывает их в звуковые и световые сигналы.
-- Вот, представляете, господин Купер, если бы мы добрались до Тиатаки... -- Он метнул полный горечи и сожаления взгляд в сторону самолета. -- Представляете, мы бы поместили этот прибор в развалины дома... и если под ним еще кто-то был жив, даже в нескольких метрах... кто-то, в ком хотя бы чуть-чуть, едва-едва теплилась бы жизнь, хотя бы совсем слабо, но еще билось сердце; мой прибор сразу же отметил бы это. И мы могли бы тогда спасти человека. Вы убедились теперь, -- продолжал он, как бы извиняясь, -- что это вовсе не шпион. А если он и шпионит, то делает это во благо.
-- Не придавайте значения всему, что я говорил в редакции, инженер, -возразил я. -- Это было... сказано только потому, что мне не хотелось никуда ехать.
-- Как? Вы не хотели ехать в Тиатаку? Вас не интересовал эксперимент?
-- Напротив, интересовал и очень интересует. Но была не закончена другая работа, и вы понимаете... Кстати... тут у меня есть одна вещица, которая вам, наверное, покажется интересной... -- я сунул руку в карман. -Хочу показать вам одну штуковину...
-- Штуковину?
-- Я просто не знаю, как ее назвать... Никогда не видел ничего подобного, но вы-то, конечно, сразу поймете, что это такое. Может быть, даже точно знаете, для чего она предназначена. -- Я показал инженеру находку Дега. -- Вот она.
-- О, разрешите полюбопытствовать. -- И он, наморщив лоб, принялся рассматривать эту штуковину. Взглянул на меня, потом снова на странный предмет, лежавший на моей ладони. -- Нуте-с, что же это такое... -пробормотал он.
Я пояснил:
-- Это лежало вон там, возле камня. Возьмите в руки... только осторожно, -- предупредил я, -- это тяжелое.
Финкль издал изумленный возглас. Он не ожидал такой тяжести в столь крохотном предмете и едва не уронил на землю. Растерявшись, инженер смущенно пробормотал:
-- Но... я не могу понять... и хотел бы знать, как же это удалось... изготовить такое, невероятно тяжелое... Интересно... -- Он замолчал, продолжая вертеть в руках это нечто. Казалось, у столь странного предмета не было ни верха, ни низа и вообще никаких сторон. Совеем как у картин модернистов, которые мне нравятся именно за то, что их можно повесить как угодно, и не будет никакой разницы.
Однако это была отнюдь не абстрактная скульптура. Финкль поднял на меня отсутствующий взгляд. Мысли его витали где-то очень далеко.
-- Не понимаю! -- взволнованно проговорил он. -- Просто не понимаю... А ведь я не год и не два занимаюсь механикой... -- Я видел, что в эту минуту он забыл, даже про свой прибор, с которым все еще возились Эванс и Сильвия. -- Совершенно не понимаю, что это может быть... Никогда не встречал ни подобной формы, ни такого материала... Нет! Никогда. Абсолютно никогда!
-- Дайте взглянуть, -- попросил Джей, подходя к нам. Финкль нерешительно протянул ему непонятный предмет. -- Ого, какой тяжелый, черт возьми! Странно, не правда ли? -- Джей почесал затылок. -- Знаете, мне кажется... да... мне кажется...
-- Что тебе кажется, Джей? -- спросил я. Было бы чрезвычайно любопытно узнать ответ от этого сорокапятилетнего тучного ребенка с весьма низким лбом.
Он улыбнулся:
-- Мне кажется, это похоже на одну из тех вещиц, какие недавно показывали по телевизору, -- помните? Кто угадает, что это такое, получит приз и...
Финкль едва ли не со злобой снова взял странный предмет.
-- Согласен, согласен! -- воскликнул он, еще раз внимательно осматривая его. Затем, взглянув на меня, попросил: -- Вы позволите мне изучить эту вещь в моей лаборатории, когда вернемся домой? Покажу и кое-кому из своих коллег. Я действительно не могу понять назначение этой машины.
-- Машины? -- удивился я. Он кивнул.
-- Да, а вы разве не знаете, что даже простой винт -- это уже машина. Но этот предмет... мне кажется, бесконечно сложнее любого винта. Мне также очень интересно узнать, -- задумчиво продолжал он, -- кто же способен создавать столь тяжелый сплав... -- И он возвратил вещицу мне. -- Держите. Благодарю вас.
Финкль вернулся к своему прибору, а мы с Дегом опять уселись на ящики, сложенные возле большого камня. Посмотрели на самолет -- хромой и недвижный. Солнце безуспешно боролось с плотной завесой облаков, которые, казалось, застряли между горных вершин. В нескольких километрах отсюда солнцу, похоже, удалось одержать небольшую победу -- неожиданно на землю упало несколько серебристых лучей. Самолет, где укрылась Астрид, обуреваемая Бог знает какими мыслями и какой тревогой, слегка заблестел. Все вокруг было проникнуто непередаваемой печалью.
-- Что-то будет дальше, Мартин? -- спросил Дег и тут же поправился: -Я хочу сказать, что, интересно, произойдет через... семь-восемь часов?