— Это не ваше дело. Еще вы сказали, что живете здесь, на Биддулф Стрит.
— Мне очень жаль.
— Вам жаль! Кто вас послал? Миссис Джонсон нахмурилась.
— Никто меня не посылал. Я взяла и приехала.
— Откуда?
— Из Дурбана.
— Почему?
— Я уже говорила тому, другому полицейскому…
— Что вы портниха и все такое?
— Я портниха.
— И вы знали мисс Ле Руке?
— Она была когда-то моей заказчицей.
— И тоже жила в Дурбане?
— Да.
Крамер долго смотрел в упор на миссис Джонсон. Та беспокойно шевельнулась, но взгляда не отвела.
— Ну ладно, — зачем вы приехали?
— Что-то меня просто заставило. Чудная была девушка эта мисс Ле Руке. Просто ужасно, что с ней такое случилось. Я прочла об этом и так расстроилась, что ни о чем другом и думать не могла. У неё была такая дивная кожа…
— При чем здесь это? — взорвался Крамер, теряя терпение.
— Я… я не знаю. Только я все время о ней думала.
— Почему вы солгали сержанту?
— Потому что я боялась сказать ему правду. Ведь я… Цветным нельзя совать нос в такие дела…
Миссис Джонсон вообще слишком уже подчеркивала свои расовые проблемы. Это, а также некоторые слабые места в её истории возбудили у Крамера сомнение, не был ли он все-таки прав и не сбежала ли она в тот грязный сортир для цветных только чтобы укрыться от него.
— У вас есть с собой какие-то документы, подтверждающие, кто вы и где живете?
— Нет, никаких. Извините.
Крамер нахмурился но не рассердился. Миссис Джонсон была первым звеном цепочки, ведшей от мисс Ле Руке, и от неё явно можно было кое-чего добиться. Но основной проблемой было время. С момента появления сообщения в прессе началась гонка. Каждый прошедший час был в пользу убийцы. А судя по тому, как шли дела, ему до ночи не добиться от миссис Джонсон всего, что она знала. Жаль, что она такая старенькая и хрупкая.
Крамер понимал, в каком он положении. Были дни, когда он мог насладиться допросом, словно симфонией; с разнородными часами, четким контрапунктом и заключительным победным и ликующим финалом. Но были и другие дни, когда ему нужна была правда и только правда. Гершвин имел случай узнать, что это такое.
И миссис Джонсон, как показалось, тоже это почувствовала. Поставив на колени сумку, словно пытаясь защититься, она с возрастающей тревогой смотрела на молчащую фигуру рядом. Неожиданно лицо Крамера озарила спасительная мысль.
— Тело ещё не было формально идентифицировано, — сказал он. — Вы говорите, что знали мисс Ле Руке — поедем посмотрим, она ли это.
После долгого молчания женщина кивнула.
Крамер включил рацию. Узел связи отозвался почти сразу.
— Говорит лейтенант Крамер. Нужно передать срочное указание в похоронную контору Аббота. Указания следующие: через десять минут приготовить Ле Руке для формального опознания. Пусть приготовят стол. И передайте им, что это от меня. Ясно?
Дежурный подтвердил прием и отключился.
Формальное опознание было рутинной процедурой и не предполагало ничего чрезвычайного. Но если использовать стол вместо выдвижного ящика, то под безжалостным светом результаты деятельности доктора Стридома предстанут во всей красе. И это должно вызвать шок.
* * *Телефонограмму принял Фартинг, ибо Аббот обедал в своем клубе. Это его весьма расстроило. Настолько расстроило, что он снова закинул ноги на письменный стол и решил не делать вообще ничего, пока у него не кончится обеденный перерыв. Последнее время ему приходилось нелегко, ведь он ещё и учился по вечерам. Пожалуй, это было даже потруднее, чем раньше, когда он работал санитаром.
Кроме того, он только что получил из Британского института бальзамирования новое пособие и глава о бактериологии его весьма заинтересовала. Придется ему предупредить шефа о том, как тот рискует, проделывая некоторые вещи.
Но тут его начала мучить совесть и он наскоро пролистал главу о хирургической реконструкции, чтобы взглянуть на иллюстрации. Они были прекрасны.
— Ну-ну, — твердил он сам себе, бродя по моргу, — а они-то: — Этого тебе никогда не сделать, Фартинг, образование не то… Посмотрим!
Он как раз открывал холодильник, когда вошли Крамер с миссис Джонсон. То, что он увидел, Крамеру не понравилось. Ему не нравилось, когда не выполнялись его приказы, и ему не нравился этот молодой человек. Слишком молод и слишком фамильярен.
И тут события приобрели совершенно неожиданный оборот. Фартинг выдвинул ящик. Миссис Джонсон удивительно торопливо кинулась к нему. Фартинг осторожно откинул простыню. Старушка тихо вздохнула.