Кленси отвернулся от мягкого дивана, сулившего такой приятный отдых, и направился к внутренней двери, ощущая сардоническую улыбку на жирном лице секретарши. Он вошел и закрыл за собой дверь, борясь с желанием резко ее захлопнуть. Затем глубоко вздохнул и взглянул на человека, расслабленно сидевшего за широким столом.
— Сдерживай свой пыл, — холодно посоветовал он себе. — Ты устал и находишься не в той форме, чтобы злиться. Не позволяй этому паршивцу залезать тебе в душу; не давай ему воспользоваться твоей усталостью. И не позволяй ему взнуздать себя.
— Вы хотели меня видеть?
Помощник районного прокурора коротко кивнул.
— Да. Садитесь.
— Если вы не возражаете, я постою, — сказал Кленси. — По какому поводу вы хотели меня видеть?
Седые брови сидевшего перед ним человека поднялись.
— Как вам будет угодно. Я просил вас зайти, так как в вашем участке нужно провести определенную работу, и я хотел бы коротко ввести вас в курс дела… — Я получаю инструкции от капитана Вайса, — спокойно сказал Кленси.
— Вы прекрасно знаете, что он болен и лежит дома в постели. Но из соответствующих инстанций вы получите подтверждение моих слов. Дело в том, что речь идет о не совсем обычных инструкциях.
Его светло-голубые глаза осмотрели стол и остановились на инкрустированном ноже для бумаг. Холеная рука подняла нож и начала лениво им играть.
— Дело вот в чем. В вашем районе проживает важный свидетель, которого нужно охранять день и ночь.
Светлые глаза взглянули на него; нож для бумаг был отложен в сторону, как выполнивший свою миссию.
— Этот свидетель обещал выступить перед комитетом штата по уголовным делам в следующий вторник утром. — Легкое покашливание. — Его свидетельство может быть чрезвычайно важным. Желательно, чтобы он был жив к моменту начала заседания комитета.
Кленси знал, что за этим последует. Несмотря на свое намерение сдерживаться, он почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Продолжайте.
— Это все. Речь идет только об этом. Мы не хотим, чтобы его убили. Он небрежно помахал в воздухе рукой с тщательно наманикюренными пальцами. Тихий голос оставался невыразительным, почти безразличым. — Мы не хотим, чтобы его убили. В том числе и полицейские, слишком яро хватающиеся за пистолет. Кленси наклонился над широким столом; костяшки пальцев, сжимавших поношенную шляпу, побелели. Несмотря на свое решение он чувствовал, что теряет контроль над собой.
— Послушайте, Чалмерс, вы назвали меня слишком яро хватающимся за пистолет?
— Я? Назвал вас…? — Белые руки изобразили крайнюю степень изумления. — Вы меня неправильно поняли. Совершенно неправильно. Все, что я сделал…
— Я знаю, что вы сделали. — Теперь темные глаза пристально вглядывались в бледные. — Вы поручили мне безнадежное дело. — Он глубоко вздохнул и выпрямился. — Да, действительно, однажды я убил вашего свидетеля. Но он был сумасшедшим; он бросился на меня с заряженным пистолетом и я застрелил его. И вы сделали так, что я лишился очередного звания и был отправлен из-за этого в 52-й участок.
Тонкие пальцы на смятой шляпе разжались; он овладел собой и понизил голос.
— Послушайте, Чалмерс. Если вы хотите, чтобы вашего свидетеля охраняли, и вам не нравится, как мы это делаем, то переведите его под юрисдикцию кого-то другого. И не… — Он остановился, понимая всю бесполезность дискуссии.
— Пожалуйста, лейтенант, не волнуйтесь. — В бледных глазах, смотревших на Кленси, можно было заметить легкий признак удовлетворения, вызванного реакцией собеседника. — Как я уже сказал, я просто объяснял всю важность безопасности этого человека. Фактически мы предложили обеспечить его охраной в одном из отелей в деловой части города — это один из лучших отелей — но он отказался. Он хочет остаться в небольшом отеле в жилой части города; он считает, что в этой части меньше движения и потому меньше шансов быть обнаруженным. Естественно, мы не можем заставить человека делать то, чего ему не хочется. Однако он согласился, что в том месте, где он находится, его будут охранять переодетые полицейские, более того, он даже попросил об этом.
Кленси открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Положив шляпу на угол стола, достал из одного кармана блокнот, из другого — авторучку и приготовился записывать.
— Очень хорошо, — согласился он спокойно и устало. — Как его зовут и где он скрывается?
Хорошо одетый человек перед ним продолжал сидеть, удобно откинувшись назад. На его тонких губах появилась слабая улыбка, в которой смешались антипатия и триумф.