- Я знаю, что вас интересует, - улыбнулся Озеров. - Нет, школы партийной работы у меня нет. И в МГИМО поступал без блата. В те времена было ещё возможно такое: приехал парнишка из российского городочка, социальное происхождение - из рабочих, член ВЛКСМ, золотая медаль... Прошел собеседование и стал студентом, так сказать, разбавил элитный слой: хорошо ведь известно, что МГИМО был питомником для благородных отпрысков.
- Повезло.
- Еще как.
- А если бы сегодня вот так - приехал из городочка парнишка с медалью, но без папиных миллионов и?..
- Не поступил бы, - уверенно сказал Озеров.
- Ладно, Геннадий Савельевич, пора к делу.
Настя сжато изложила свои впечатления о поездке в Африку и посоветовала:
- Если это в ваших силах, подтолкните переговоры с Бираго Диопом о полномасштабном договоре. Бираго Диоп к этому готов.
- Я помню шифровку посла.
- Шифровка - важная, но всего лишь бумажка. А я сейчас просто озвучиваю мысли Бираго Диопа. Кстати, по его поручению.
- Он настолько вам доверяет?
- Да, он мне верит и в данном случае я всего лишь посредник, переводчик с африканского на российский.
- Я могу в своих предложениях для моего руководства ссылаться на вас? - осторожно спросил Озеров.
- Но без публичной огласки.
- Естественно... А чем мы можем быть вам полезны?
- Я затеяла презентацию моего Издательского дома "Африка". И хочу, чтобы на неё пришли все влиятельные африканцы, находящиеся в Москве. Сделаем так: журналисты получат указание от вашего пресс-центра или департамента по связям с прессой, не знаю, как это у вас называют. Они, конечно, придут, халяву уважают не только русские. А мне вы дадите список послов и сановных африканцев, но, конечно, без тех, кого завтра в их странах турнут под зад ногой или пристрелят. Мне нужны уважаемые, серьезные люди, пришедшие к власти у себя прочно и надолго. Я ясно выражаюсь?
- Яснее некуда. Вы мыслите четко и с перспективой.
- Разрешите пригласить и вас, Геннадий Савельевич. Буду рада видеть своим гостем. Разрешаю явиться со своей пассией, раз холостякуете. Жены нет, любовницы нет, но пассии вниманием не обижают.
- У меня и таковых не имеется, - улыбнулся Озеров.
- И никакой такой секретарочки-секритуточки? - съязвила Настя.
Он посмотрел на неё чистым взглядом.
- Конечно, у меня есть кому оказать мне быструю секс-помощь... Но они не для таких парадных мероприятий.
- С чего вдруг?
- У каждой девушки - свое призвание. И не надо путать грешное с праведным. Как говаривал в старину папа Джо: не смешивайте контингенты.
- Дело ваше, - пожала плечиками Настя. - Мы уже обо всем договорились, пора и расслабиться. Но чтобы не испортить о себе благоприятное впечатление, ради Бога, не предлагайте заканчивать вечер кофепитием у вас или у меня дома...
...Презентация стала для Насти и её "Африки" серьезным испытанием. Опыта у неё не было никакого, а желаний и пожеланий - тьма. Выручил Озеров, он прислал к ней в помощь своего чиновника-знатока дипломатического протокола, человека, как он выразился, не зараженного вирусом консерватизма. Об этой презентации потом долго судачила светская Москва. Настя была убеждена, что большие деньги, израсходованные на эту затею, принесут свою прибыль. Уже сам факт, что презентацию провели в "Президент-отеле" и на неё было приглашено около трехсот человек, говорил о многом - далеко не каждой фирме по плечу и карману такой размах.
Что же, с этого дня можно было считать, что "Африка" официально заявила о себе. Это было 13-е, любимое число Анастасии Соболевой.
Три человека занимались презентацией - чиновник Озерова, Кушкин и Леонид Ильич из "Белого солнца пустыни". Каждому из них на следующий после презентации день Настя вручила в конвертах по полторы тысячи долларов премиальные за успех.
Постарался Женя Волнухин: фотография Насти занимала четверть газетной полосы, а отчет о презентации преподносил её чуть ли не как событие всемирно-исторического значения.
Все у Насти шло хорошо. И даже с Озеровым на презентации они перешли на "ты" и он выдавал ей откровенные авансы - симпатичный дипломат привык, что дамы ему обычно не отказывали.
А Настя только посмеивалась, пресекая его попытки "встретиться в неофициальной обстановке".
- То бишь в широкой кровати?
- Зачем же так грубо?
- Не гони лошадей, господин дипломат. - Она все-таки решила оставить для него надежду.
Все было хорошо у Насти. Но где-то, неизвестно где, может, в России, а может и нет, бродил бывший полковник Строев и подстерегал свою добычу... И никак не давал о себе знать бывший майор Уланов...
Переворот местного значения
- Я очень устала, - сказала Настя Кушкину. - Понимаешь, Кушкин, я устала до темноты в глазах. Иногда хочется плюнуть на все и сновать стать дурочкой Настасьей - ни о чем не думать, считать копейки от зарплаты до зарплаты, печалиться по поводу "потекших" колготок и динамить мужиков. Мне нет ещё и трех десятков, а я чувствую себя старухой.
- Ты ведь пашешь за десятерых, Игнатьевна, - понятливо ответил Кушкин. - Не каждый мужик такое напряжение выдержит, а ты крутишься, да ещё с улыбочкой.
- Один мой знакомый-банкир учил меня: улыбайся, что бы ни случилось улыбайся. Я брала у него интервью, его банк был на грани уничтожения, потому что он - придурок - открыл счет Жириновскому, когда тот ещё бунтовал. Узнали и начали давить.
- Ну и...
- Задавили. И даже посадили за что-то. Слава Богу, нашлась судья, всего лишь районного масштаба, к которой его дело попало... Полистала папочку, посмотрела и заявила: состава преступления нет. Но и банка у него уже не было.
- Я знаю, о ком ты говоришь, - сказал Кушкин.
- Да, он был полковником.
- Он тебе нужен? - Могу узнать, что с ним сейчас.
- Нет. Он неправильно разворачивался: охотничий клуб, сауна, туры за рубеж для сподвижников, банкеты с участием симпатяшек для партнеров.
- Анастасия, - одернул Кушкин. - Перестань киснуть, у тебя все будет отлично. Ты посмотри, какое дело развернула меньше за парочку лет.
- Что есть, то есть, - согласилась Настя. - Но не одна разворачивалась, на помощников мне повезло.
- У дурех и помощники дураки, - заметил Кушки. - Умного и способного человека надо ещё увидеть, различить среди других.
- Пытался наводить справки об Уланове?
- Все время. Исчез. Словно и не было его. Извини, Настя, но скажу откровенно: думаю, надо заказывать службу за упокой души раба Божьего Уланова.
- Повременим, - мрачно сказала Настя. - Верю я в него, в Уланова. Видела в Чечне, лихой был майор.
- Что же, будем надеяться...
В этот день на Настю, что называется, накатило. В офис она приехала, как обычно, но никак не могла взяться за дела. Заглянул Кушкин и она усадила его за круглый столик в углу, достала бутылку коньяка.
Кушкин сказал: "Убери", но она все-таки налила ему и себе. Меланхолично заметила:
- У девицы, когда она начинает сходить с катушек, есть только два способа выйти из штопора: или надраться, или...
- Настя! - повысил голос Кушкин. - Немедленно прекрати! Ты посчитай, сколько людей в свои дела вовлекла! Тебе поверили, за тобой пошли. А ты, удачливая, слюни распускаешь.
Насте было несказанно жалко себя и она снова потянулась к бутылке. Кушкин отобрал коньяк, поставил в бар, закрыл и ключик положил себе в карман.
- Все, госпожа генеральный директор. Ну-ка встань!
Настя поднялась и он оглядел её, даже обошел по кругу.
- Выглядишь нормально. С чего это тебя повело?
- Не поверишь, - ответила Настя. - С телевизора.
- Что-о?
- Утром включила и попала на рекламный блок. А там, ты знаешь что: прокладки, потому что девки "текут", средства против перхоти - запаршивели мы все. Резинки всякие - словно изо ртов у нас всех воняет... Госпожи Боже, думаю, да за кого нас держат? Грязные мы туземцы, дикие племена, которых западные миссионеры должны отмывать, отчищать и учить, что зубы надо по утрам чистить, а ещё лучше перед сном.