— Только то, что значит, — со смешком ответила Настя. — И, наконец, ещё одно. С твоим Жаком Роше я поговорю о работе в Париже.
— О-о!
— И намекни ему, что я пригласила на презентацию президента его банка. Предварительное согласие есть, так что сразу все и решим.
— Настя, ты волшебница! — завопила Кэтрин.
— Госпожа Соболева. — С улыбкой, совсем не строго снова поправила её Настя.
Кушкин был единственным сотрудником Издательского дома, который пользовался правом входить к Насте в любое время. И сейчас он появился перед Настей, едва погасла красненькая лампочка на пульте у Нины — знак того, что госпожа генеральный директор закончила разговор по телефону.
— Меня бросает в дрожь, когда ты вот так внезапно появляешься, Михаил Иванович, — пошутила Настя. — Информация у тебя обычно экстраординарная. Что на этот раз?
— Хотя ты мне и не давала на этот счет поручений, но, извини, я и сам должен соображать.
— Начало многообещающее. — Настю не оставляло хорошее настроение после разговора с Кэтрин и Лисняковским.
— Мы установили, где снимал комнатенку бывший майор Уланов.
— Мы?
— Что ты наивничаешь, госпожа директор? В одиночку сегодня только тронутые работают… Мы установили эту комнатенку и побывали там, к сожалению, уже после милиции.
Настя напряглась, её охватили дурные предчувствия.
— Ну и… — поторопила она Кушкина.
— Судя по всему, Уланов все таки пошел туда, за своими погонами и орденами. Но там его ждали. И была большая стрельба — все разворочено и посечено пулями.
— А Уланов? — едва слышно спросила Настя.
— Милиция утверждает, что трупов там, в комнатухе, не было. Только кровь, много крови… А Уланов исчез в неизвестности.
— От него что-нибудь осталось?
— Ничего. Ни одной его вещицы. Милиция в абсолютном неведении: что произошло, почему такая бешеная стрельба, кто на кого накатил, и почему нет ни жмуриков, ни подранков…
— Что думаешь ты, Михаил Иванович?
— Ждали Уланова там… Высчитали, что придет. Он отстреливался. И его или захватили и увезли, или после стрельбы собрали все трупы и тоже увезли.
— Значит… — отчаянно произнесла Настя и отвернулась к окну, чтобы Кушкин не увидел её слезы.
— Ничего это не значит, — сердито ответил Кушкин. — Мертвым Уланова никто не видел. Но…
— Что же делать?
Настя с надеждой посмотрела на Кушкина. Ей показалось, что Михаил Иванович — сильный, спокойный, прошедший многие испытания во время службы в своей «конторе», подскажет, как поступить, что сделать, чтобы отыскать если не Уланова, то хотя бы его следы.
Но Кушкин лишь пожал плечами:
— Есть разные пути, но как я понимаю ситуацию, ни один из них не гарантирует успеха.
— Какие, к примеру?
— Обратиться в частное сыскное агентство, нанять моих отставных коллег… Ну и тому подобное… Все это, Анастасия Игнатьевна, приведет к одному — из тебя выкачают деньги при нулевом результате.
— Что же ты посоветуешь, Кушкин?
— Ждать. Если Уланов жив, он подаст о себе весточку, если его грохнули — то следов уже не найти.
— Гады! — прошипела Настя. — Под землей найду, на кусочки буду шинковать. Это я обещаю — себе и Уланову.
Она вдруг перекрестилась:
— Господи, помоги.
— Ты чего? — опешил Кушкин. — Разве можно к Богу с такими просьбами?
— Можно, — убежденно сказала Настя. — Ибо Господь наш — за справедливость. И пусть поможет мне покарать нелюдей.
Сейчас перед Кушкиным была другая Настя — та, которую он не знал. Не энергичная, самоуверенная, безоглядная, а мадонна с сухими холодными глазами. Мадонна — в глазах её ненависть была настояна на любви.
— Тебе Артем рассказал о придурке, который пиво пил на твоей лестничной клетке?
— Да.
— Мы пытались выследить его, но упустили. Профессиональная сволочь. По некоторым признакам можно определить, что птенец из того гнезда, что на Ленинградском проспекте.
— Подручный Строева?
— Похоже на то. Обкладывают нас, Настя.
— Ничего, Кушкин, прорвемся…
Следующий день Настя выделила для визитов и приемов. Начался он хорошо. С утра заглянула Таисия Абрамовна и с искренним волнением в своих некогда цвета спелого каштана глазах сообщила:
— К нам пришли деньги.
— Очень хорошо, — ответила Настя.
— Большие деньги, — Таисия Абрамовна, верная своим привычкам, написала на листочке ряд цифр. — Вы, дорогая Анастасия Игнатьевна, понимаете, какие это большие деньги? Мой бедный папа даже и в волшебных снах не видел таких денег. А у него, между нами, конфисковали столько, что хватило бы даже правнукам на безбедную жизнь.