Фофанов оживился:
— Мне звонил посол. Он рассыпался в благодарностях газете, мне и Женьке Волнухину. Приглашал вместе пообедать, чтобы обсудить планы сотрудничества…
Что же звонок посла — в масть. В самолете на обратном пути из Африки Элеонора все заглядывала в глазки Насте, пока та прямо не сказала:
— Не мелькай, Элька. Что надо?
— Понимаешь… Я… Женя… Мы…
Элеонора вполне натурально краснела и смущалась, опускала глазки, теребила в руках носовой платочек, словно девочка, которую первый раз потискали — и хочется, и колется, и сопротивляться следует в меру, чтобы не спугнуть.
— А ночка темная была? — спросила с намеком Настя.
— Понимаешь…
— Да или нет?
— Все случилось так неожиданно… — совсем по-девичьи зарделась Эля.
— Дальше что?
— Предложил расписаться. Мол, мечтал о такой женщине, как я.
— Он что, неженатый?
— Угу…
— Так что ты от меня хочешь?
— Ты моя самая близкая подруга. И моя хозяйка…
А что, подумала Настя, может и повезет Эльке после всех её сексуальных похождений. Из таких хорошие, верные жены получаются, когда перебесятся, остановятся на какой-нибудь тихой «станции».
— Вот что, Элеонора… Я не против, но надо сделать все на хорошем уровне. Ты — директор рекламного агентства, у тебя заработки втрое выше, чем у него, простого корреспондента. Неравный брак… Может закомплексовать…
Элеоноре почудилось в словах Насти препятствие на пути к её семейному счастью и она заволновалась, пошла пятнами.
— Угомонись, — успокоила её Настя. — Предполагаемый неравный брак сделаем равным…
Сейчас она тактично подвела Фофанова к разговору о Волнухине.
— Юрий Борисович, кроме того, что Женя Волнухин хорошо отписался, он вел себя очень тактично… Я думаю, он засиделся в корреспондентах.
— Но у нас нет вакансий, — Фофанов сообразил, на что намекает Настя.
— Юра, не мне тебе рассказывать, как много у России интересов в Африке. Ни в одной центральной газете нет отдела африканских стран. А ты будь новатором — открой такой отдел. И назначь его редактором Волнухина. Получишь знающего и преданного личного тебе человека, потому что свою высокую должность он получит из твоих рук.
— Стоит подумать, — протянул Фофанов.
— И думать нечего, — отрезала Настя. — Оформляй приказом.
Она бросила взгляд на Ленку Ирченко и Люську, которые пили в ожидании «указаний» уже по третьей чашке кофе.
— Юрий Борисович, теперь по быстрому, а то наши девицы уже засиделись. Какие у тебя сведения: Люся поддерживает отношения с тем боровом, который был при мне редактором отдела информации? Помнишь его?
— Помню. Она его с треском поперла.
— Пошаливает в одиночестве?
— Нет вроде бы. Не с кем, негде и не на что. Живет вместе с дочкой от первого брака. И все у неё маленькое: квартира маленькая, зарплата маленькая, дочка маленькая…
— Что же, информация исчерпывающая.
Настя жестом подозвала Артема.
— Артем, будь другом, пригласи за наш столик вот тех двух дамочек, что в углу…
Артем на виду у всех прошел кофейню по диагонали — коренастый, плечистый, невозмутимый. Редакционные девы во всю пялили на него глаза. Свежий парень — это всегда хорошо. А этот вон какой накачанный. Да, умеет Настька-Соболек выбирать себе спутников, достаточно вспомнить того автогонщика, кажется, Кушкина.
Ленка и Люська подошли независимо, словно бы одолжение делали. Это тоже входило в правила игры: вы нас позвали, мы вам нужны, а не наоборот.
Фофанов налил им коньяк в рюмки, чуть приподнял свою, предлагая выпить.
— Лена, — сказала Настя, — я рада тебя видеть, а то Юрий Борисович все тебя прячет, словно опасается чего-то.
Ленка поперхнулась коньяком. Но честно ответила:
— Разговоров боится.
— Ну и дурачок, — елейно сказала Настя. — Кто в редакции не знает про ваши отношения? Сколько лет они длятся?
— Три года, — пролепетала Ленка.
— Пора и рожать, — изрекла Настя.
Люська хихикнула, заметив, как побагровел Фофанов.
— Ладно, — смилостивилась Настя. — Не будем о печальном.
Настя рассматривала Люську в упор. Да, изменилась Люська Заболотная после расставания со своим «боровом». Ушла, уплыла стервозность, растворились в житейских невзгодах искорки в глазах. Средний возраст — он тяжелый самый. Молодые-удалые в спину дышат, желания всякие по ночам спать не дают… Как там говаривали девчонки: и энергичная, и деловая, и шутит, и туалеты каждый день меняет, а… никто с нею не спит. А между тем работником всегда была отменным — отдел на ней держался, а не на её обормоте.