Когда погиб Алексей, Настя решила, что Бог всемогущ и справедлив, уберег её. Но даже в мыслях она не решалась сказать Господу, какой подонок Олег Строев. Бог все видит сам и все знает…
…Презентация завершилась спокойно. Чтобы «утихомирить» себя, Настя выпила на ночь снотворное. Утром Кэтрин приехала за нею в отель, они позавтракали и отправились знакомиться с Парижем. Настя настояла на том, чтобы Артем её не сопровождал. Она уже за завтраком заметила, что люди со значками Бираго Диопа исчезли, значит случилось то, что должно было случиться и угрозу для неё ликвидировали. В усиленных мерах безопасности пока не было необходимости. Артем сопел и мрачнел, настаивал на том, что будет обязательно рядом с хозяйкой. Ей пришлось прибегнуть к авторитету Кушкина.
Настя и Кэтрин поехали в Лувр и провели там почти весь день. Потом Кэтрин потащила Настю на набережную Сены, к знаменитым развалам букинистов. Настя накупила гравюр, эстампов и старых книг об Африке. Она тут же сделала практический вывод: «Кэтрин, регулярно вылавливай здесь старые издания об Африке. Они нам пригодятся». Потом они зашли в чудесные магазинчики там же, на набережной, где продавали цветы и цветочную рассаду из любых зон земного шара и на любой вкус.
Но где бы ни была Настя, чтобы она ни осматривала, её не покидало смутное чувство беспокойства.
Она точно знала: что-то должно случиться или уже случилось — не с нею, но имеющее самое непосредственное отношение к ней. И дождалась… В одном из многочисленных киосков она увидела вечерний выпуск газеты, специализирующейся на криминальных новостях. На первой её полосе была помещена фотография человека с гипсово застывшим лицом. Человек мертво завалился на какую-то оградку…
Настя положила газету в сумочку…
На Париж опускался вечер, и Кэтрин предложила пойти на Монмартр, который днем дремлет, а по вечерам там кипит бурная жизнь.
Она объяснила:
— Монмартр оживает ближе к полуночи. И там можно получить все удовольствия, были бы деньги.
— Какие удовольствия, к примеру? — поинтересовалась Настя.
Они заняли столик небольшого открытого кафе, обрамленного красивым цветником. Таких кафе здесь было несколько: пяток столиков, небольшой прикрытый навесом бар с вертящимися стульями у стойки, из которого к столикам на открытой площадке выныривали за заказами и с заказами молодые официанты.
Между столиками ходили с корзиночками цветочницы. Сезон фиалок закончился, но здесь их предлагали — выращивали в теплицах специально. Ибо что за Монмартр без фиалок? За примитивными мольбертами на складных стульчиках сидели художники. Иным из них позировали туристки, и художники изображали творческий экстаз: поворачивали дам так и эдак, просили чуть склонить головку, шире открыть глазки — словом, отрабатывали свои франки, ибо в конечном итоге их «творения» лишь отдаленно походили на оригиналы. Шустрые фотографы, не спрашивая разрешения, сверкали блицами и почти силой навязывали фотографии. Тут и там стояли стайки девиц в профессиональной «одежке» — коротеньких шортиках. И скучали за столиками молодые мужчины — маленькая бутылочка кока-колы или стакан пива, сигарета и… ожидание в глазах. Шла бойкая торговля сувенирами, и ещё какими-то штуками, назначение которых Настя не знала. И везде бродили группки оживленных, бойких туристов, перекрикивающихся друг с другом, громко обменивающихся впечатлениями.
Монмартр — пристанище художников и будущих гениев, остался в прошлом, сейчас это был всего лишь пятачок парижской земли, возвышающийся над огромным городом, и славный своими легендами.
— Так какие удовольствия здесь можно получить? — переспросила Настя у Кэтрин.
— Можно сидеть за столиком и любоваться Парижем и Момартром. Здесь ты в безопасности, обитатели этого чуда-квартала сами строго следят за порядком, иначе сюда не будут ходить и значит не будет заработка. Гомиков здесь мало, они гужуются в других местах. Зато девицы на все вкусы и возрасты, от несовершеннолетних, которые охотно покажут документы, что им уже за двадцать, до дам, которые скромно продемонстрируют фотографии своих любимых детишек. Что кто любит: иные — птенцов, другие — уютных домашних женщин.
— Сколько?
— Сколько стоит? Цены разные: от семидесяти франков за час. Сутенеры знают цены — вон видишь, возле девочек стоят плечистые ребята, следят, чтобы их малюток не обижали. Здесь ведь свои порядки и все стараются их соблюдать, иначе будет, как говорите вы, русские, беспредел.
Кэтрин со знанием дела объяснила, что мужчины могут здесь снять одну девицу на двоих — это будет дешевле, чем каждому брать по самочке, но дороже, чем одному — одну. Мужики вполне могут взять и двух-трех только для себя, но это дорого. Наконец, есть свои запреты: на некоторые виды извращений — таких «любителей» сутенеры вполне могут искалечить. Аванс — вперед. За очень дорогую «штучку» — вся плата вперед.