Главный с горечью рассказал Насте как умер некогда всесильный в Москве член политбюро Виктор Васильевич Гришин:
— Пошел в райсобес оформлять пенсию, чиновницы и поизмывались над ним, пропустили «сквозь строй». Он не выдержал унижений, приплелся домой, прилег и… не встал.
Настя мрачновато прокомментировала:
— Да, это вам не революционеры старой школы, чтобы пройти каторгу, Бутырку, гиблую Вятку.
— Настя, у вас вместо сердца булыжник? — возмутился Главный. — Ни капли жалости?
— Нормальное у меня сердце… Только Гришиным и иже с ним надо было беречь страну, а не себя в ней.
После памятного возвращения из Парижа Насте позвонил генерал Еремин:
— Вы, конечно, знаете сообщения парижской прессы? — спросил он.
— Да, читала. Я ведь в это время была в Париже.
— Желаете прокомментировать?
— Без комментариев, — жестко ответила Настя.
— Что же, пожалуй так удобнее для всех. Но…
— Но?
— Не хотел бы я вам, дорогая Анастасия Игнатьевна, даже случайно перейти дорожку.
И вот недавно генерал позвонил снова, чтобы сообщить, что он уходит.
— Вы уходите или вас уходят? — уточнила Настя.
— Вы излишне любопытны.
Анастасия сделала однозначный вывод:
— Что же, на одного боевого и умного генерала у Отечества будет меньше.
И предложила:
— Идите ко мне работать, Павел Федорович.
— Под начало майора Кушкина? — с горечью спросил генерал.
— Все продумаем путем, мой генерал.
— Спасибо, Настя, — он, растроганный, впервые назвал её по имени.
— Отдохните и дайте о себе знать…
Завершался ещё один крупный проект Насти. Умный Лисняковский тщательно обсчитал с Леонидом Ильичем из «Белого солнца пустыни» расходы на открытие ресторана «Африка» и они вдвоем пришли к Насте.
— У нас есть предложение, — сказал Леонид Ильич. — Скажите, дорогая Анастасия Игнатьевна, зачем вам ресторан? Их в Москве уже сотни. Вам мало головной боли?
— Что вы предлагаете?
— Открывать «Африканский дом», учитывая специфику вашей «Африки». Такой себе культурный центр, в котором ресторан будет лишь малой частицей…
Насте идея понравилась.
— Я и сама об этом подумываю. Но в такой, как вы говорите «дом», нужен очень крепкий, надежный руководитель. Как его обозвать — начальником, председателем Совета директоров или ещё как-то — это уже детали.
Леонид Ильич скромно промолчал. За него сказал Лисняковский:
— У Леонида Ильича есть старший сын, Яков, он давно уже рвется в самостоятельный бизнес. Леонид Ильич собирается передать ему свои «трактиры».
— Пусть мальчик попробует горький вкус нашего хлеба, — меланхолично сказал Леонид Ильич. Как и у всех почтенных евреев, у него было необычайно сильно развито чувство семейственности.
— Идет, — приняла решение Настя. — Вы угадали, мои мысли. Идея богатая, кандидат на её осуществление отличный. Но…
— Да? — изобразил знак вопроса Леонид Ильич.
— Если я правильно поняла, «Африканский дом» — это не просто и не только ресторан, а комплекс: отель, магазины с африканскими товарами, бары, конференц-залы и прочее и прочее, превращающее все это в излюбленное место встреч и лобызаний африканцев с россиянами. Так?
— Очень четко изложено, — отметил Лисняковский.
— Пусть начинает Леонид Ильич, а потом, возможно, появится ещё один человек. Но он не будет конкурентом Леониду Ильичу, у него будут иные задачи.
— Кто, позвольте узнать.
— Генерал. Знаток международных интриг. Человек, умеющий отдавать приказы и добиваться их исполнения.
— Когда-то, — пустился в воспоминания Лисняковский, — рестораном Дома журналистов командовал адмирал. Все старые журналисты вспоминают, что это были золотые деньки.
— Я тоже помню это время, — сказала Настя.
Настя часто встречалась с Геннадием Савельевичем Озеровым из МИДа. И не только на приемах. Иногда вместе ужинали, каждый раз выбирая новый ресторан. Озеров настойчиво стремился завалить её в постельку, она мягко, но упорно сопротивлялась. Это был тот случай, когда есть где, есть с кем, нет лишь горячего желания. Озеров шутил: «Я мужик деревенский, терпеливый, подожду…»
Об успешной работе «Африки» говорили в Москве много, вполголоса даже называли большие цифры. И какая-то «братва», скорее всего митинская, решила прибрать процветающий Издательский дом к рукам. Браткам казалось, что это плевое дело — во главе его женщина, надо лишь пугануть по высшему классу. К Насте на прием нахально, под видом известного писателя, с которым она не была лично знакома, пробился представитель братвы. Он не стал даже что-то изображать: