— Ну раз так… Короче, давай аванс — по пять штук. С остальным разберемся. Ты мужик правильный, не обманешь, я надеюсь. Идет такой расклад?
Максимов, не отвечая полез в свою маленькую кожаную сумочку и вытащил пачку денег:
— Держи. Двадцать.
Шурик взял деньги, взвесил на ладони и бросил их на стол:
— Александр Васильевич. — И перевел взгляд на Бойца.
— Леня, Леня Беленький, — представился тот.
Лопата крякнул и привстал:
— Михаил. Миша. Если по отчеству, то Романычи мы…
— Вот и познакомились, наконец-то, — прокомментировал Гинденблат. — Ты, Николаич, не обращай внимания. Они такие… С придурью…
— На себя посмотри! — огрызнулся Лопата.
— Ладно, проехали. Давайте теперь — за знакомство. Уже по-настоящему.
— Слушай… — обратился к Максимову Боец-Леня, когда все выпили по очередной дозе. — Ты сказал: вас предупредили о том, что дома у тебя… ну засада, что ли. Выходит, еще кто-то с тобой работает? Мы не одни?
— Одни, — печально произнес Карпов. — Тот, кто предупредил, он уже на небесах. Опередили нас. А его как-то вычислили…
— А кто это был, если не секрет?
— Не секрет. Григорьев. Еще по работе в милиции мой товарищ. Судмедэксперт.
— Кто?! — Шурик сузил глаза. — Вовка?! Ты его знал?!
— Да.
— Значит, это из-за вас его замочили?
— Выходит, так… А в чем дело-то? Ты тоже с ним знаком?
Шурик снова наполнил стаканы:
— Не чокаемся.
— Знал, — ответил он, выпив и выдохнув в кулак. — Еще как знал! Мы все его знали… Он же был наш человек.
— В каком смысле — «ваш»? — спросил Карпов.
— В самом прямом. Трофейщик.
— Вовка?!
— Чему ты удивляешься? Получается, это ты его плохо знал, а не я. А говоришь — дружок твой…
— Да-а…
— Вот тебе и «да»! Значит, Вовку завалили из-за вас…
— Что это означает — «из-за нас»? — взвился Максимов.
— А это и означает… Не волнуйся, Коля, я к тебе не в претензии — я имею в виду, что по вашему делу он работал. И попал… Ну и дела!
— Это ж совсем другой коленкор! Вот что, — Лопата наклонился над столом и приблизил свое лицо к лицу Максимова. — Ты, Николаич, не дергайся. Аванс-то мы, конечно, возьмем… (Он покосился на своих товарищей: они слегка кивнули.) Да… Потому что у нас семьи, всем кушать надо. И не только кушать: расходы нам предстоят большие — транспорт, то-се…
— Боеприпасы! — хмыкнув, вставил Леня-Боец.
— И боеприпасы, — кивнул Лопата. — Но насчет всего остального — что мы там, типа, потом тебе счет выставим — об этом даже не думай. Разберемся. За Вовку я желаю сам повоевать с этими суками, кем бы они ни были!
— Это точно, — улыбнулся Леня. — Повоюем. А по поводу политиков всяких страшных да фээсбешников — не бойся, Николаич: они же не инопланетяне, не из железа сделаны… Такие же, как мы. Найдем и на них управу. Самое главное у нас — фактор неожиданности!
— Точно. — Шурик разлил остатки водки по стаканам и выразительно посмотрел на Карпова: — Слушай, может сходишь еще, Толя? А? Не в службу, а в дружбу…
— Не надо, есть у меня… — Гинденблат вздохнул. — Чего гонять парня? Только — спирт. Вы как?
Все солидно кивнули, только Леня-Боец чуть поморщился.
— Что Леня крутовато для тебя — спиртяги навернуть? — спросил его Гинденблат, ехидно улыбнувшись.
— Да нет, не крутовато. Просто не люблю я его. Вкус не нравится! А так — пить можно. Не яд же…
Гинденблат поднялся со стула и, вздыхая, бормоча что-то себе под нос и почесываясь, пошел на кухню. Вернулся он оттуда с трехлитровой банкой, наполненной прозрачной жидкостью.
— Жрите, проглоты!
Однако, как ни странно, с появлением на столе спирта общая атмосфера за столом вместо того, чтобы приобрести характер праздничный и непринужденный, стала гораздо более деловой. Казалось, что спирт не оказывает никакого воздействия на таинственных друзей Гинденблата, да и на него самого. Пили они все время, с равными интервалами. Карпов в какой-то момент сказал:
— Хорош, ребята. Я пас. — Он убрал свой стакан из-под нависшей над ним горловины банки со спиртом.
— Хозяин — барин, — пожал плечами Шурик. — Нет проблем.
В процессе беседы, суть которой сводилась к вырабатыванию тактики действий и распределению ролей в серии предстоящих операций, Карпов уже уяснил: все трое — и Михаил Романыч Лопата, и Леня-Боец, и особенно Шурик — не такие уж простые парни. Леня был высококлассным специалистом-компьютерщиком, одинаково хорошо разбиравшимся и в софте и в «железе»; он занимался программированием и лично знал большинство стоящих питерских хакеров. Лопата оказался бывшим школьным учителем (что вызвало по отношению к нему особую симпатию Максимова, преподававшего до всей бандитской эпопеи физику в ПТУ). Шурик, как выяснилось, доктор наук, не больше и не меньше, математик, имевший множество публикаций, огромное количество учеников и продолжавший в свободное время работу над своей «темой».