Теперь, наклонившись к ветровому стеклу, чтобы посмотреть сквозь проливной дождь, он внимательно слушал передачу из квартиры над аптекой. Если он хоть что-то знал о человеческой психологии, о ненависти и мести, то знал, что скоро услышит знакомый голос. Когда он это сделает, то будет знать, что все его тщательные планы окупятся. Скоро все закончится. В конечном счете.
Глава 40
И снова Юрий ощутил, как это мгновение растянулось в долгий дождливый день. Убить Фархадова теперь было можно. Он был прямо перед ним, запихивая последнюю вещь в сумку, и все, что нужно было сделать Юрию, это снять предохранитель, поднять пистолет и выстрелить. Террорист, которого секретные службы России пыталась выследить и убить больше года, будет мертв.
Но игра изменилась. Даже если бы Беликову хватило бы смелости убить человека так близко, он не был бы уверен, что поступает правильно. Гасан Фархадов решил сдаться, и внезапно появилось чертовски много стимулов не убивать его, а сохранить ему жизнь любой ценой. И Фархадов даже увеличил ставки и напряженность, намекая, что надвигается террористическая акция, которая убьет тысячи людей... и он был единственным, кто мог остановить ее.
И теперь предательство Мандрыкина снова изменило игру. Варианты изменились. Шансы изменились. Юрий больше ни в чем не был уверен.
Когда дверь в квартире распахнулась, все трое одновременно обернулись. Женщина стояла между Беликовым и дверью. Раздался громкий хлопок, и ее голова разлетелась в жидкие красные брызги, окатив его живым теплом ее последнего мгновения.
Фархадов выстрелил в первого мужчину, отбросив его назад, а Беликов бешено выстрелил в пустой дверной проем.
Потом Фархадов упал без всякой причины, неловко повалившись на собственную руку.
Беззвучный огненный разряд пронзил левое бедро Беликова, развернув его, когда двое мужчин ворвались в дверь.
Легкий дождь, который прошел несколько минут назад, превратился в барабанный ливень, стучавший по крыше "Мерседеса", как рев поезда. Когда зазвонил телефон Кирилла, его почти заглушил шум. Он снял трубку и прислушался. Взглянув через заднее сиденье на Мандрыкина, он кивнул.
- С Фархадовым была женщина, и они убили ее. Константин мертв. Гасан ранен в ногу и руку. Беликов ранен в ногу.
- Я хочу подняться туда, - сказал Мандрыкин.
- Ребята использовали глушители, - сказал Кирилл, - но Фархадов выстрелил два раза, а Беликов-три. Значит, была стрельба. Люди, возможно, слышали это даже во время ливня.
- Я хочу видеть его там, где его сбили с ног, - сказал Мандрыкин. - Я хочу, чтобы он увидел меня с телом Марьям.
Он взял маску и начал осторожно надевать ее, пока Кирилл говорил своим людям, что они поднимаются, затем закрыл телефон. Он посмотрел на водителя и велел ему оставаться с Мариной, а потом вышел из машины с зонтиком и обошел вокруг, чтобы открыть дверь Мондрагону.
Надев маску, Мондрагон взглянул на Марину. Он не сказал ей ни слова, ведя себя так, будто ее не существует. Он взглянул на ее руки, связанные изолентой, и затем его дверь открылась.
Двое мужчин пересекли улицу под проливным дождем и вошли в дверь, которая вывела их в коридор, ведущий во двор. Сточные канавы во дворе громкими водопадами выбрасывали воду на каменные плиты, пока двое мужчин шли по крытой дорожке к каменной лестнице, ведущей на второй этаж.
Кирилл вошел первым. Они оттащили женщину и Константина в другой конец комнаты, за диван. Беликов и Фархадов сидели в креслах, приткнутых к окнам, выходившим на площадь. Им заткнули рты, руки связали скотчем. Раны мужчин были обернуты кусками простыни, разорванной специально для этой цели.
На обеденном столе, за креслом Гасана, лежали пистолеты Беликова и Фархадова, серая сумка со всем содержимым, аккуратно разложенные паспорта и документы.
В квартире не горел свет, и комната купалась в сером свете полуденного дождя. Окна были открыты, на подоконниках блестели брызги.
Глава 41
Войдя в комнату, Мандрыкин взглянул на Беликова, но тут же повернул голову к Фархадову и остался стоять. Он подошел к Фархадову и встал перед ним, ничего не говоря, его высокая худощавая фигура была, как всегда, безукоризненно одета. Несмотря на промокшие до колен брюки, он был элегантен.