— О чем ты? — мрачно переспросил он.
Как пить дать и сам уже догадался. Но я же преподаватель, могу и повторно разжевать.
— Ты даже в последний вагон не успел. Хотя можешь попробовать догнать. Если не получится, то хотя бы голову проветришь.
— Катюша, — он подступился ближе. — Прости меня.
Ну вот, скажите мне, как он так может?
Обидит меня почти смертельно, оттолкнет, а потом посмотрит ласково, искренне попросит прощения и все… я опять готова к употреблению.
И все резко забывается: обиды, претензии, ложь — все! Остается лишь Егор и я, ничего вокруг. Разве так бывает? Чтобы вы одни на целый мир, как единое целое, неделимое и больше ничего не надо…
Оказалось, бывает.
Я впервые с таким столкнулась.
Чудо ли это? Проклятие? Не знаю.
Но то, что явно не просто физическая тяга, на уровне инстинктов, у нас друг к другу — это точно.
Хотя и тяга эта была. Непреодолимая просто, дикая.
Такая, что ладони у меня просто чесались от желания провести по твердым грудным мышцам, залезть под ворот футболки мужчины и лизнуть ямку между ключиц.
Что за… вообще здесь происходит?!
Сдержалась.
Но холодная испарина проступила между лопатками.
— Я не мог тебе все открыть раньше, ты же понимаешь. Вот и выкручивался, как дурак.
Мог. Просто не хотел заморачиваться. Ну и Аника, конечно, сыграла свою роль.
— Уходи, Егор. Я, правда, устала, — отказалась продолжать этот фарс.
Кто бы знал, каким усилием мне это далось!
— Малышка, ты пьяна. Давай я помогу тебе устроиться. А обо всем остальном мы поговорим завтра.
Он сделал всего один шаг навстречу, протянул ко мне руки. Я же отшатнулась. Как от чумы. Не то чтобы боялась его прикосновений… Нет. Слишком желала их. Это и пугало. До дрожи в руках.
К тому же я все еще очень хорошо помнила сцену с переодеванием в первую ночь, когда попала сюда.
— Обойдусь без твоей помощи, — слишком нервно даже для себя, ответила. — Она мне слишком дорого обходится в итоге.
Явная досада и уязвимость, что проступили на его лице — почти заставили меня передумать. Весь самоконтроль просто трещал по швам.
От того, что мужчина кивнул и зашагал прочь, я испытала острое раздражение. Добилась же чего хотела! Почему радости не почувствовала?!
— Так и быть, — кинула напоследок в спину Егору. Просто не могла заставить себя промолчать. — Камеру можете оставить. Я сделаю вид, что не знаю, о вашем фетише.
— Катюша, ну зачем ты так?
— Катерина Леонидовна, — поджав губы, поправила я. — Нас теперь связывают сугубо деловые отношения. Попрошу вас придерживаться правил.
— Как скажете, Катерина Леонидовна, — скрипнул зубами мужчина. — Спокойной ночи.
Хотела его уколоть? Уколола, ужалила, а больно самой стало.
И почему мы оба такие непроходимые гордецы?
Егор вышел в коридор, ни разу не оглянувшись. Лишь в сердцах хлопнул дверью так, что с потолка белой крошкой осыпалась штукатурка…
Я осталась в двух шагах от вожделенной кровати, окутанная тишиной. И все же… радости за маленькое возмездие до сих пор не наблюдалось…
В углу под потолком задорно подмигивал красный огонек камеры. Как немое напоминание о слежке Егора. И, конечно, о том, что атмосфера уединенности — просто иллюзия. Мужчина будет наблюдать.
Чего уж скрывать, если я прекрасно знаю о его камере?! Вот теперь этот красненький огонек и станет моим постоянным спутником. Раньше же вовсе не подмигивал…
Плакать? Открыто? Жалобно всхлипывая?
Живот свело короткой судорогой.
Да ни за что!
Судя по его поведению, мужчина и так считал меня слабой, хрупкой девочкой. Которая, по всем законам жанра, должна падать в обморок всего лишь заслышав нецензурщину. А ведь от этой девочки уже давно остались лишь неясные воспоминания, после всех прожитых потрясений. Что с того?
Утром, вспоминая свою выходку, я не раз задалась вопросом, что именно на меня нашло? К окончательному ответу так и не пришла.
Сейчас же, бушуя неистовым цунами, во мне взыграла гордость.
Непролитые слезы тотчас высохли. Я усмехнулась, кинув хитрый взгляд через плечо на камеру. Огонек все еще подмигивал. Значит… не отключил. Наблюдает.
Хорошо.
В груди разлилось приятное предвкушение маленькой мести.
Я не стала запирать дверь на замок. Догадка, что в этом странном доме любые засовы нипочем при должном желании, переросла в твердую уверенность. Да и возможность, что Егор лишится контроля, ворвется в мою спальню — отлично будоражила кровь.
На несколько минут скрывшись в ванной, я быстро отдала вечернюю (или уже почти утреннюю?) дань гигиене. Балетки оставила в ванной. Из дорожной сумки, что так и не успела пока распаковать, предусмотрительно вынула шелковую ночную рубашку. Красную. Новенькую.
Не помню даже с каким умыслом прихватила ее из шкафа в квартире. Ведь никогда ранее не использовала, да и не собиралась. Слишком вызывающий цвет. Откровенный фасон. И ткань на ощупь гладкая, струящаяся, словно вода.
Сейчас же порадовалась — пригодилась.
Аккуратно расположив вещицу на сгибе локтя, вошла в комнату. Сердце затрепетало, срываясь на дикий ритм. Я облизнула мгновенно пересохшие губы. Еще раз мимолетно задумалась над правильностью задуманного и… откинула прочь любые колебания.
Женская гордость жаждала отмщения. Пусть маленького и коварного, но очень необходимого.
На крайний случай — я вообще пьяная! Почему не могу позволить себе… шалость?
Пристроив ночнушку на край кровати, я решительно повернулась лицом к камере и принялась раздеваться.
Лицо от красного огонька специально не прятала. Смачивая языком пересохшие от глупого волнения губы, я представляла, что вместо глазка камеры смотрю в лицо Егору. Перед взором так и стояла картинка, какие метаморфозы происходят с мужчиной. Как в одну секунду изменяется выражение его лица. Из расслабленно-ленивого становится резким, заостренным, хищным, жадным… Как темнеют его глаза, а в их глубине начинает появляться дикий блеск. Как мышцы твердеют и все тело напрягается, словно в ожидании, как у зверя перед решающим прыжком на жертву.
Я все это уже видела однажды. Там… в пещере, где мы впервые разделили мгновение особой близости друг к другу.
Завтра я обязательно вновь буду все отрицать. Но сегодня позволю самой себе искренность. Мне невыносимо сильно хотелось… повторения этой близости. И… трансформации ее в нечто гораздо большее.
Только теперь на моих условиях.
Никогда прежде мне не приходилось раздеваться перед кем-нибудь. Даже с Костей мой первый раз я встретила в ночнушке, прикрытая покрывалом. Многочисленные осмотры у врача тоже не в счет. То и это раздевание преследовало совершенно разные цели.
Оставшись в нижнем белье, не испытала привычной скованности или стыда. То ли причиной было воздействие алкоголя, то ли опьянение чувством запретности происходящего.
Я знала, что Егор не причинит мне физической боли. Одного моего решительного «нет» будет достаточно, чтобы остановить мужчину. Особенно после того ночного срыва. Вопрос состоял в другом: «Захочу ли ему отказывать, появись он сейчас рядом?».
Заведя руки за спину, легко расстегнула бюстгальтер. Довольно удачно еще утром ранее выбрала этот комплект. Сомнений в том, что тончайшее кружево больше показывает, чем скрывает, у меня не нашлось.
Придерживая руками грудь, чтобы не обнажится раньше времени, я небрежно подцепила пальчиками сначала одну бретельку и стянула ее с плеча, потом тоже самое проделала с другой. И только тогда плавно повернулась к камере спиной, опустив руки. Вещица упала на пол, присоединившись к остальной одежде.
За стеной послышался грохот. Будто бы одновременно с моим бюстгальтером в комнате Егора так же что-то упало. Увесистое и тяжелое.
Может, он сам?
Я хитро усмехнулась. Даже и не думала, что когда-нибудь буду настолько сильно наслаждаться раздеванием. И… одеванием тоже.