Волшебство ушло.
Я поерзала в его объятьях.
Егор только крепче притиснул меня к себе.
Когда и третья попытка выбраться из неудобного положения не дала результата, я решилась заговорить.
— Отпусти меня, — просьба прозвучала неестественно глухо, точно я сорвала голос.
Прежде, чем мужчина внял ей, помедлил, шумно вдыхая и выдыхая воздух вблизи моей макушки. Если бы я пребывала в романтическом дурмане, то подумала бы — Егор не может мною надышаться. Но романтики и след простыл, а реальность оставалась не столь радужной, как мне того хотелось.
Непонимание, взаимные претензии, обиды между нами никуда не делись, как и горькая перспектива возможной смерти Егора, а так же моей монстроподобности.
Подумать только, мы чуть не занялись сексом прямо под носом у Иллариона! Что со мной творится, а?! Этот мужчина сводит на нет все мое здравомыслие, спокойствие и милый характер.
Наконец, Егор ослабил объятья, и я довольно интимным образом съехала по его телу вниз. Неловко встала на нетвердые ноги. Тело казалось ватным. Непослушным.
Шагнув в сторону, я без лишних объяснений намеревалась покинуть медотсек.
Егор был бы не Егором, позволь мне тихое бегство.
Он придержал меня за руку, останавливая. Но спешить, что-либо говорить не стал. Я же старалась избежать зрительного контакта, переживая, что это может привести к очередной неконтролируемой вспышке эмоций, и глаз не поднимала.
— Это ничего не изменило, да? — все же спросил Егор.
Я ограничилась кивком.
— Катя, я далек от идеала. Да, я слишком часто вел себя с тобой, как полнейший придурок. И возможно еще не раз накосячу вновь, — пробормотал мужчина. — Ты ведь позволишь мне все исправить?
Надо отдать должное Егору — сейчас он не давил. По крайней мере, я этого точно не чувствовала.
С одной стороны, согласиться и пойти навстречу мужчине мне далось бы легко, с другой — не могла перестать думать о будущем и всевозможных «но» не в пользу нашим отношениям. Поэтому вместо ответа, который Егор терпеливо ждал, я просто пожала плечами. Тем самым предоставив ему в этой ситуации самостоятельно принять решение.
— Я хочу вернуть то, что успел сломать между нами. Построить этот мост заново. Объясниться.
Господи! Что за напасть?!
Я вновь начинала верить Егору. Возможно, и не прекращала? Верить безоговорочно. С радостью. А ведь мужчина ничего особенного и не совершил еще, чтобы стереть неприятные воспоминания!
То ли я оказалась слишком мягкотелой… что готова была так сразу размякнуть и сдаться, то ли у Егора оказался талант переговорщика. В любом случае — мужчине явно все давалось легко! Слишком. И с этим мириться не стоило. Иначе мне просто-напросто немногим позже будет очень стыдно за свою слабость.
— Дай мне только шанс. Время, чтобы все объяснить и доказать тебе, что я не собираюсь тебя обманывать. Катя, пожалуйста. Дай мне время…
Крутанув запястьем, я с легкостью смогла освободить руку от хватки сильных пальцев Егора. Ему это совсем не понравилось, но мужчина препятствовать не стал, да еще и постарался скрыть недовольство.
— Скажу честно, Егор, — я заставила себя перестать трусливо прятать взгляд. Подняла голову и обожглась от пламени, что горело в мужских глазах. Пламени обещания и невысказанных эмоций. — Возможно, это время уже истекло.
Егор дернулся.
Ожидать ответа казалась бессмысленным. Поэтому я и не стала этого делать. Поспешила к выходу. Знакомый писк открытия замка послужил подтверждением, что даже после карусели страсти мои мозги все еще не превратились в кашу, раз смогла вспомнить код.
— Катя! Я не намерен сдаваться! — донеслось мне в спину, как личный вызов.
Внешне я не отреагировала никак — продолжила путь. А вот внутренне — с готовностью приняла вызов. Не знаю, куда он нас с Егором заведет, только скучать мне явно не придется.
Где-то я слышала, что много думать — вредно для здоровья. Ведь, если хорошенько постараться, то возможно и болезнь себе надумать, поверить в нее и… зачахнуть. Придумать можно все. Как впрочем, и проблемы…
Ни к проблемам, ни к ухудшению здоровья я не стремилась. Поэтому решительно отгоняла назойливые размышления о случившемся.
На второй этаж поднялась в рекордно короткие сроки.
А в комнате меня ждал сюрприз…
— Кузя!
Домовой, как ни в чем не бывало, сидел на кровати, энергично покачивая коротенькими ножками.
Радость, что лохматик жив-здоров, была слишком сильной, чтобы суметь ее усмирить.
Через всю комнату я опрометью кинулась к кровати и сгребла домового в крепкие объятья.
Тут же мысленно перед глазами промелькнули жуткие картинки нашей последней встречи. От нападения Тени, ранения Кузи и до его странного, ужасающего исчезновения.
Сердце сжалось на миг, словно затаилось в груди, а потом резко забилось, наращивая темп.
Кузя не шевелился. С таким же успехом я могла пойти пообниматься с камнем. Правда, отсутствие ответной реакции не уменьшило облегчения и не помешало мне еще крепче обнять домового.
— Госпожа…
Хрип лохматика заставил меня поумерить пыл, разжать руки и отодвинуться.
— Я рада, что с тобой все в порядке.
И мимолетного взгляда хватило, дабы понять — Кузя в страшной растерянности. Глаза размером с блюдца были явным доказательством этого.
— Не знаю, как бы я смогла дальше жить, случись что с тобой. По моей вине.
Домовой откашлялся. Сморгнул подступившие слезы.
— Что вы! Скажете тоже! — замахал он руками. — Служить вам, в радость. А защитить — большая честь для меня!
Самоотверженность, которой обязательно обладало большинство главных героев моих любимых книг, всегда оставалось для меня сущей загадкой. У Кузи же этого качества явно имелось в достаточном количестве. Да и наверняка, с лихвой.
Еще, как подсказывали наблюдения, домовой стыдился даже банальной благодарности, а может, никогда прежде ее и не знал, вот и был непривычен к проявлению чувств.
— Но умирать за меня не смей, — строго ответила я. Для пущего эффекта еще и брови нахмурила. Мало ли, что могло прийти этому герою-альтруисту в голову за время болезни. — Кстати, где ты так долго пропадал? Да и исчезновение твое было… нерводробительным. Я успела поволноваться…
— Простите, госпожа. Спячка продлилась дольше, чем я ожидал и…
— Спячка?!
— Мы так восстанавливаемся, — пробормотал Кузя. — Из-за тесной связи с жилищем хозяина, можем черпать силу прямо из стен дома. Но сама спячка довольно… личное, поэтому мое тело исчезло, проявившись в норе.
— Х-м-м… Норе?
На белку Кузя меньше всего смахивал.
— Да, по-вашему, дома. Да и Ольхе потом отпускать долго не хотела. Волновалась, — нахмурился домовой. — Соскучилась…
— Ольхе? Твоя, — я замялась, подбирая нужное определение и надеясь, что Кузя сам заполнит повисшую паузу. Домовой же не спешил приходить мне на помощь. — Э-э-э…
— Дуада, — наконец, кивнул он.
— Кто?
К такому объяснению я оказалась не подготовлена.
Кузя почесал подбородок:
— Как это по-человечески…
Если бы я могла ему подсказать с поиском альтернативного значения тому, что он собирался объяснить, обязательно подобрала бы что-то… Но в порядках мира существ я была наивнее и глупее, чем младенец трех дней отроду.
— Ольхе — моя помощь, моя вера, моя опора, — неуверенно нашелся Кузя. — Мать моего продолжения…
Рот сам собой открылся от удивления.
— Жена?
Домовой просиял, кивая:
— Дуада.
Кто-кто, а лохматик не походил на женатого муж… домового. Да и кто знал, что эти существа вообще строят семьи?
— Я думала, что ты тут один… домовой.
— Нет, что вы, госпожа! — улыбнулся Кузя. — Особняк большой и моих собратьев здесь много, у каждого свои обязанности. Работы на всех хватает. Поэтому орден разрешает нам жить здесь маленьким поселением.
— А почему я никого другого раньше не видела?
Ощущение, что за тобой могли постоянно наблюдать лохматые человечки оказалось не из приятных. Захотелось даже поежиться.