Вот он, курьер, загорелый, в кремовых джинсах и черной майке, вернулся из отпуска. Лаборантка Леночка улыбнулась мило, как до ссоры, шаловливо и чуть виновато блеснула глазками и слегка покраснела. Но курьера это не проняло – что-то главное ускользнуло. Забылось. Только ноющая тоска по прежней Леночке, близкой и привычной, его первой после армии женщины, по всему тому, что он перечувствовал с ней, уже не вернется никогда, хоть из кожи вылезь, – эта тоска пару раз сжала душу…
– Завтра мы не работаем, тараканов травим, – сообщила Леночка, – все химией зальем.
– Вот как? – сказал он.
Сквозь миловидную оболочку девушки просвечивала другая, вдруг показалось ему, уже виденная однажды где-то в авангардной живописи форма, что-то вроде прожорливого пупка со щупальцами… Он зажмурился на миг, и вышел в коридор.
Химией заливать стали с утра. Раствор изобрел заведующий лабораторией, сверхъядовитое средство сразу от всего – от тараканов, мух и комаров, зажравших коллектив, которых обычные средства уже давно не брали.
Работали в противогазах. Начали с подвала. Про теплицу забыли. Туда и влез курьер Александр-Сержик, отдышаться и просохнуть после подвальной сырости и затхлости.
С упоением освободился от противогаза и спецодежды. Взглянул вокруг и… застыл в изумлении. Все цвело. Цвели кактусы! Большие ярчайшие цветы невероятных тонов покрывали игольчатые тела. Ну прямо авангард с Арбата! Курьера кольнуло воспоминание о ссоре. «Черт те что, может, Лена права, Тупой я, интеллект хромает? Ну нет, уж так, как они, и я смогу. Авангард, так авангард. Первый химик-авангардист к работе приступил!»
Он быстро приволок из лаборатории реактивы и, забыв надеть противогаз, принялся суматошно поливать кактусы. С упоением работал полтора часа. Устал. Присел на порог, отер пот, огляделся. Красота! Растения, тщательно орошенные, блестят и странно пахнут – не химическим средством, а по-другому, очень тонкий и настойчивый аромат, непонятный, неземной…От этого голова заболела и стало подташнивать, горло горько драло… Крупный кактус возле перегородки был похож на девичью фигурку в цветковой шляпке. Она была будто в игольчатом комбинезоне. Курьер взял керамическый горшок с растением и бережно спустился с ним во двор…
Дома, пристраивая на балконе чудной кактус, он подумал, что комары из подвала поднимутся в теплицу и прекрасно там оклимаются, еще, чего доброго, мутировать начнут от воздействия неизученного реактива. Он же смешивал все подряд, что под руку попадало. Это была совсем не та химия, которой обрабатывали подвал, там все было проверенное, созданное зав. лабом. А он, курьер, состряпал спонтанный реактив, да ведь вообще могло произойти что угодно, могла получиться взрывчатая смесь, и тогда хана всему! До него только сейчас дошло, что он натворил. Слава Богу, не взлетели на воздух… Но что-то может случиться. А может, и нет…
Отринув мысли, он занялся уборкой балкона, поставил там в угол кактус, потом перестирал накопившиеся майки, трусы и носки, замочил джинсы, принял душ. Потом, усталый, бухнулся в постель, уснул. Просто канул в сон, как в бездну. Без снов. Намертво. Так спят только в юности. А возможно, и в старости, не знаю, не дожила пока (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб быть мне вечно юной и живой. Аминь.)
Вдруг среди ночи что-то внезапно разбудило его… Вздрогнул, разлепил веки, ошалело вглядываясь в темь.
Рядом с ним, на краю постели, кто-то сидел. Рука курьера потянулась к ночнику.
– Не надо! – женский голос властно остановил его.
Лунный свет просочился сквозь сбитую ветром штору и слабо осветил ладную девичью фигурку. Александр-Сержик поперхнулся от неожиданности. Слова застряли в горле.
Девушка была без одежды, совсем нагая, но в шляпе какой-то странной.
– Ну, здравствуй, мой похититель, – певуче произнесла она.
У курьера пересохло во рту, язык прилип к гортани. Хотел ответить, но лишь промычал и закашлялся.
А девушка, чуть помедлив, сказала:
– Так что же это, умыкнул меня, оторвал от родных и близких, а теперь не признаешь даже? Как это расценить? Не думай, я не упрекаю. С тобой все ясно: молодой, горячий, не совладал с чувством. Вы, существа, живущие в большом аквариуме, постоянно подвергаетесь коррозии, влиянию времени и пространства, странные вы. Мне вас жаль. На родине я рассматривала вас сверху сквозь стекло. Любопытно, вроде ящериц бесхвостых на задних лапах. И без конца болтаете.