Летом я продавала книги на Арбате, заглядывая в кафе – там их быстро раскупали. В одном бистро мой читатель купил сразу все книги, что были у меня с собой – три штуки. Я удивилась, зачем ему столько – ответил: для друзей. И пригласил за свой столик. Его сотовый небрежно лежал на раскрытом меню, рядом валялись ключи от машины. Я улыбнулась, он сравнил мою улыбку с чем-то космически-непостижимым, я ответила, что моя внешность явление чисто земного, генетического характера, и с любопытством заглянула в его глаза. Ответный взгляд вспыхнул, как новогодняя свеча с сюрпризом. Сергей был красив, на вид – не больше двадцати, светлоглазый, с престижным Канарским загаром. От моего пристально-любопытного взгляда смутился, смял сигарету неловко, отодвинул на край столика свой сотовый и отключил, стал листать мою книгу. По его лицу вдруг пробежала дымка чувственности.
Это была короткая, но фантастичная любовь. Мы ездили по самым престижным ресторанам и ночным клубам, гуляли по предрассветной Москве, а потом была безумно-возвышенная страсть, постельное белье из алого шелка, свечи зажжены на камине, сандаловые индийские палочки пускают в пространство призрачные струйки ароматного дыма. Сережа разлил по бокалам мой любимый шоколадный ликер. Мы пили на брудершафт и целовались по-особому, едва касаясь губ друг друга. К тому времени губы уже распухли и потрескались, а нежные прикосновения вновь будоражили… Когда я в изнеможенье рухнула на горячие влажные простыни, Сережа принялся целовать ступни моих ног, поднимаясь все выше и выше, вот губы его скользнули к лодыжкам, к голеням, к коленкам. Коленки он ласкал с особым неистовством, горячим дыханьем обдавая ямочки по бокам, влажно облизывая контуры коленных чашечек. Затем поднялся к бедрам. Во мне все пылало, голова шла кругом…
Белая луна, сияющее серебристым светом ночное небо за окном, облака словно овцы… Издали казалось, что это овцы… Отара кошек на столе вяло пощипывала лунную травку… Кошки были мягкие и пухлые, словно пуфики. Под столом сидел кошачий секъюрити Смокер – большой мохнатый пес непонятной породы. Хотя, почему же непонятной? Порода называлась канадский олмиз, и Смокер был единственным ее представителем, первым и последним, так как потомства не имел: от кошек он не размножался. Надо сказать, что отара состояла всего из двух кисок: персидской Джаськи (полное имя Джастис) и гладкой трехцветной Мадошки (Мадо), но места они занимали много, так как стол был мал, и кошки постоянно сталкивались. Мадошка, косясь на подружку, думала: «Сейчас я Джаську брысь со стола и фу ее лапой». Раньше кисок было больше, но почти все они растворились в лунном свете: ведь травка сначала дает энергию душе, а потом поглощает тело. А вы думаете, почему у животных, любящих ночь, светятся глаза? С людьми тоже случается… Да что там с людьми, тут даже с ночной тканью творится такое… Знаете, из чего соткана ночь? Думаете, из снов? Как бы не так. И, уж конечно, не из глюков.