Тем не менее, она все больше убеждалась, что заколка убитой дамочки приносит ей проблемы. Но выкинуть было жалко, че ж добру-то пропадать. Подарить кому, что ль, и побыстрее.
В тот же день она презентовала злополучную вещицу молоденькой афро-американке, убиравшей ее номер.
Но проблемы никак не кончались. Ее снова и снова вызывали в участок, опять интересовались заколкой. Достали уже. И Валентина в истерике заорала, что выкинула эту дрянь к чертям собачьим, чего привязались! Орала она по-русски. Никто ничего не понял, но ясно было, что у нее нервный срыв, поэтому была вызвана скорая помощь, и женщину отвезли в психоневрологическую больницу.
Стены нежно салатного цвета, врачи в голубых брючках и халатиках, а потом ее вымыли под душем и переодели в больничное белье и пижаму. Дальше были примитивные вопросы, сколько ей лет, где проживает, какой сегодня год, число, месяц, время года, просьба посчитать до десяти и обратно, вытянуть перед собой руки и дотронуться до носа. Ее стукали молоточком по коленкам, заглядывали в глаза, и она снова заорала, чтобы оставили в покое, отвязались. Тогда ей вкололи что-то, отчего голова пошла кругом, перед глазами все поплыло, и стало трудно дышать. Казалось, что она умирает. Ее отвели в палату, положили на кровать с деревянными спинками, удобную, хотя и жестковатую. Она лежала ни жива ни мертва, смотрела на бежевые стены и потолок, на вялых нечесаных женщин. Одна из них тут же принялась шуровать в Валиной тумбочке и рассматривать ее вещи.
– Ты теперь моя подруга, – заявила она, – и подаришь мне что-то, что я выберу. Я обожаю подарки. Я просто не могу жить без подарков. Без них у меня депрессия. Меня зовут Минни, а твое имя мне не важно, я буду звать тебя Лиз, у меня все подруги Лиз, правда, есть еще Бет и Сара…
Валентине было все равно. Ей становилось все хуже, теперь уже болело тело, ломило кости. Она молча кивнула, и закрыла глаза. Слева от нее очнулась и дико завопила женщина, накрепко прикрученная к кровати толстыми веревками.
Леня каждый день навещал подругу и рассказывал новости. Он поведал Валентине, что темнокожую уборщицу нашли мертвой, с перерезанным горлом, в прачечной отеля. Заколки при ней не было. Эта штука бесследно исчезла. Полиция ищет эту странную заколку, как вещ.док. Леню уже замучили допросами. Почему-то его подозревают.
Через две недели Вале стало лучше. Солнышкин принес фрукты, йогурты, и сок. Прогуливаясь с ней по больничному саду, он принялся рассказывать последние новости. А новости были таковы: в отеле задержали проститутку Хоа Минь. Она обворовывала клиентов. В ее вещих была обнаружена и заколка. Правда, вскоре эта штука исчезла из полицейского управления с концами. Пропала из сейфа. Следователь и четверо полицейских утверждают, что были свидетелями, как в помещение вошла странная зеленоватая девица, голая, покрытая с ног до головы мелкими иголками. Она парализовала всех взглядом, подошла к сейфу с вещ.доками, и сквозь стенку вынула заколку. После чего скрылась. Что это было, наваждение, инопланетянка, гипноз? Не ясно. Тем не менее, был составлен фоторобот и объявлен розыск. Об этом написали в местной газете, но Леня не очень-то верит.
– А еще, – продолжал Солнышкин, – мы не единственные русские в отеле. Есть некая голубая парочка, причем один из них – шаман, вот такие слухи бродят, Валюшечка моя милая. Правда, я этих голубков не встречал. Весело, правда? Какой-то мифический шаман, да еще и гей, к тому же, смехота!
А шаман, тем временем, вдыхал острый дымок кальяна, наслаждаясь предстоящим моментом. Ему, наконец, удалось-таки перехватить Энад. Заколка у него! Правда, пришлось вызвать Леду. Она прошла через пространственный портал, устала, и теперь спала вместе с Сергеем на широкой тахте.
Возвращаться надо будет всем вместе, также через портал, это проще.
Шаман зажег большую свечу, задернул шторы, и поставил астральную защиту на комнату, чтобы никому не взбрело на ум войти. Теперь этот номер отеля на энное время станет невидим для всех, и вообще сотрется из памяти.