— В вертолете я заснула, — сказала я Вайлю.
— Да, я знаю.
Естественно. Это же на его плече я спала все это время. Как бы то ни было, а уютно.
— Во сне мне явился Рауль.
Повисшее в воздухе напряжение можно было ножом резать. Началось с Вайля, который знал, что Рауль дважды меня воскресил. Нуда, вроде как: Лазарь! А ну быстро перестал прикидываться жмуриком! Встать! Еще он иногда дает мне советы, причем таким громовым голосом, что мне хочется уши заткнуть.
Потом напряглись ребята из моей группы, по нашим лицам поняв, о чем я говорю. Кассандра и Бергман видели в голографическом воспроизведении, как Рауль совершил свое первое чудо. Коулу они рассказали потом. Это была такая сцена, что вряд ли кто-нибудь из них ее сможет забыть.
Дэйв тоже знал Рауля, и его ребята, понимающие его без слов, отреагировали на перемену в его лице этаким танцем на месте — переступили с ноги на ногу, чуть касаясь друг друга плечами, изменили стойку — как бывает у очень тесно спаянной группы, когда люди без слов понимают, что ожидается что-то серьезное, и каждый знает, что ему делать. Не знаю, чего они ожидали от меня. Что я вдруг превращусь в поедающую мозги сирену? Или выхвачу из трусов «АК-47» и всех положу? Или вспыхну пламенем?
Вайль, заметив нарастающее давление, попытался открыть предохранительный клапан.
— Жасмин — Чувствительная, — сказал он всем сразу. — Среди ее Даров есть способность перемещаться вне собственного тела. Рауль относится к тому внетелесному миру, и он несколько раз действовал как ее Наставник.
Дэйв пожал плечами, будто говоря: ладно, мне какое дело. У меня возникло чувство, что они с Раулем вполне знакомы. Думаю, различие в наших отношениях с ним как-то объясняются тем фактом, что Вайль дважды брал у меня кровь и взамен оставил часть своей силы. Эти действия дали мне дополнительные способности, которые Рауль счел ценными. Плюс к тому Дэвиду очень не по душе внешнее вмешательство в его операции, от кого бы оно ни исходило. Если бы не внедренный «крот», вряд ли мы с Вайлем вообще бы здесь оказались.
— Говори, Жасмин, — сказал Вайль. — Расскажи нам, что случилось, когда появился Рауль.
Я прокашлялась. Огляделась.
— Ну, он появился, когда мне снилось, будто я сплю в джакузи.
Я ее люблю, эту ванну. Всегда так тепло, уютно, и просыпаешься, чувствуя себя совершенно бескостной. В мою тесную белую ванную вошел Рауль — в зеленом с черным камуфляже, такой широкоплечий, что задевал за стены, — и сказал он со своим вроде-бы-испанским акцентом:
— Прости, Жасмин, но иного способа нет. Я должен взять тебя в ад.
Глава вторая
Путешествие из моей ванной до места, которое пастор бабули Мэй называл «игровой площадкой Сатаны», так сильно напоминало отключки, случавшиеся со мной после гибели Мэтта и моих хельсингеров, что мне сильно захотелось побежать к сестре на чердак, нырнуть в сундук, который она там для меня держит, и воскресить Пуговку, моего старого плюшевого медведя. Но так как бесхребетные нытики в моей профессии долго не живут, я решила воспользоваться планом «Б».
То есть открыть глаза.
И вот тут я и выругалась.
— Ад огромен, — сказала я слушателям, собравшимся около меня как детки, когда им читают книжку. — Представьте себе, что смотрите в телескоп. Подумайте о черных просторах между звездами. А теперь представьте себе, будто все это затянуло в область, которую можно охватить взглядом, и все равно знаешь, что она бесконечна — огромная, необъятная страна. Но она не пуста.
Земля усыпана камнями. Есть острые, есть круглые. В основном они покрыты плесенью, кровью или блевотиной. Мы с Раулем стояли на большом валуне, где сверху была площадка как раз на двоих. Вдали виднелась горная цепь. Я про камни говорила? Из-за них приходится все время смотреть под ноги. Жители ада вверх не смотрят — разве что хотят сломать себе ногу или обе. Некоторые и ломают.
Я была там посетителем и чувствовала себя вправе — поэтому посмотрела.
— Блин, Рауль, небо горит!
Я пригнулась, чуть не высвободила руку из его руки. Он сжал крепче, прижал Кирилай так, что в соседних пальцах забился пульс.
— Что бы ты ни делала, руку не отпускай, — предупредил он меня. — На нас глядят голодные глаза, только и ожидая, чтобы мы нарушили правила.
— Ты мне только сказал, что опоздать мы не можем и что должны уйти, когда закончим! — огрызнулась я. — Если ты собираешься рисковать моей жизнью…
— Душой, — поправил он.
— Еще лучше.
Рауль остановил меня взглядом «упал-отжался». Сквозь стиснутые зубы проговорил: