Смерть высокопрофессионального киллера не очень огорчила полковника. Самое паршивое в другом: происшествие было из тех, когда даже ему, полковнику Сычеву, возглавлявшему отдел во всемогущем ведомстве, узнать о судьбе назойливого майора было совсем непросто. Понятно, списки жильцов ничего не стоило добыть в РЭУ, но идентифицировать тела погибших требовало уйму времени. Вон тело погибшего в подземном переходе на Пушкинской несколько месяцев не могут опознать.
Полковник всегда руководствовался сталинским принципом: главное — контроль за исполнением. И черт его дернул поручить такое ответственное дело женщине! Тысячу лет известно, что никогда нельзя предвидеть, что может в любую минуту произойти в душе представительницы прекрасного пола, куда ее может занести, а в результате тщательно продуманное, спланированное дело полетит в тартарары. Правильно сказал герой какого-то сериала: «Все женщины дуры, только есть умные дуры, есть глупые». Женщина-агент, по представлению Сычева, была этаким усовершенствованным магнитофоном. Обычный с помощью «жучка» бесстрастно записывал все сказанное «объектом». Но женщина не только запоминала все представляющее ценность, но могла, как правило, без труда «раскрутить» человека, за которым ведется наблюдение, на откровенный разговор. Средство, известное еще на заре человечества, древнее, но эффективное и в наши дни — койка. В конце концов, кем была прославленная Мата Хари? Рядовой танцовщицей, а еще точнее — шикарной проституткой, умевшей лихо разговорить самых высокопоставленных офицеров. Беда лишь в одном: постель — оружие обоюдоострое. Любовные утехи могут запросто трансформироваться у женщины в сильные чувства. С этим всегда надо считаться и помнить о такой опасности.
Но что теперь поделаешь, агент, которому было поручено проследить за исполнением «акции» капитана Лазарева, был женщиной. Как говорится, знать бы, где соломки подстелить. Разумеется, о самой «акции» не было сказано ни слова, от нее требовалось лишь проследить за майором Кондратьевым, при возможности не мешало бы познакомиться, дабы избежать подозрений, и проводить его до дома. И понятное дело, ни малейшего намека на то, что при входе в родной подъезд с ним произойдет. Но раз она так и не позвонила, то вполне возможно, что случилась «накладка» и она сама, не дай бог, ничего не знает о судьбе своего «подопечного».
Обо всем этом Сычев думал, направляясь к Рижскому вокзалу, где в одной из восемнадцатиэтажных башен находилась явочная квартира. Раньше встречи с агентурой происходили в номере гостиницы «Бухарест», но в казенном полулюксе он сам себя чувствовал под стеклянным колпаком. Это раздражало: секретные агенты — самая ценная собственность оперативника. Их берегут как зеницу ока, передавая по наследству и заботясь об их безопасности порой больше, чем о собственной. В гостинице он физически ощущал присутствие хитро замаскированных «жучков», и невозможность отыскать их в стенных панелях, оконных переплетах, подвесных потолках и множестве других мест приводила его в бешенство. Да и кого могла согревать мысль, что каждое твое слово становится известным начальству? Квартирка в тихом переулке на пятом этаже казалась в этом смысле куда надежней. Здесь можно не спеша тщательно обыскать все места, в которые могли бы засунуть подслушивающую и подсматривающую технику. Спрятать ее в стандартном московском жилье даже самым продвинутым технарям было куда сложней, чем в «Бухаресте». Впрочем, береженого бог бережет, и на всякий случай Сычев раз в два месяца менял замки, приклеивал к дверным створкам тонкие нитки, чтобы можно было определить: не приходил ли в отсутствие хозяина чужой?
Два коротких звонка и один длинный прервали его размышления. Стрелки старинных настенных часов встретились на цифре 12 — в его жизни женщины не отличались особой аккуратностью. Нынешний агент, как видно, была счастливым исключением. Несмотря на условный звонок-пароль, открыл Сычев не сразу, сначала на секунду прильнул к дверному глазку и, только не обнаружив ничего подозрительного, принялся возиться с многочисленными запорами.
Диана вошла в крошечную прихожую и осторожно заглянула в комнату, словно опасаясь увидеть там кого-нибудь постороннего.
— Бонжур, красавица. — Лицо полковника расплылось в широкой, ослепительной улыбке. — Что хорошего и прекрасного происходит в нашей жизни?
На мгновение глаза Сычева превратились в крошечные кусочки льда и тут же вновь заискрились неподдельным дружелюбием.
— Вы же сами знаете, Петр Никодимович, что произошло.
— Знаю, да не все. Взрыв, конечно, происшествие чрезвычайное. Им вплотную занимаются наши соответствующие отделы. Сам президент взял расследование под свой личный контроль. Но у тебя-то работа была крошечной — познакомиться с интересующим нас милицейским майором и эдак ненавязчиво проводить его домой…