Натаниэль налил мне воды из кулера возле раздевалки, но также настоял на том, чтобы мы задержались на кухне, и он смог сделать мне протеиновый коктейль. Коктейли позволяли восполнить те вещества, которые терялись во время интенсивной тренировки, но интересно, что если вам этот шейк был не нужен, он казался неприятным на вкус, но если же ваше тело в нем нуждалось, то шоколад имел вкус шоколада. Сегодня коктейль на вкус был просто замечательным.
Я присела за маленький кухонный столик, в то время как Натаниэль и Никки делали шейки для всех нас, включая Стивена и Грегори. Дино оделся и пошел вместе с нами, оставив Фредо попрактиковаться на ножах с другими охранниками. Фредо был нашим учителем по коротким ножам. Искусству обращения с мечами обучали Нечестивец и Истина. Обучение работе с мечами не являлось обязательным для охранников-оборотней, но было обязательным для вампиров, потому что все еще существовала возможность быть вызванным на старомодный поединок. Кроме того, Фредо был прав, большинство людей боялись ножей, а меч — это просто чертовски большой нож. Однажды Истина сказал мне, что единственная вещь, которой люди боятся больше, чем меча, — это топор. Он фактически предложил научить охранников обращаться с топором, но для регулярных занятий не хватало желающих.
Я сидела, и пила свой шейк, и ни о чем не думала. В моей голове словно бы звенела пустота. Это напомнило мне о том месте внутри моей головы, в которое я уходила, когда убивала. И говорило о том, что со мной по-прежнему было что-то не так. Я была в тепле, вымытая и разогретая, и немного ослабевшая от тяжелой боксерской груши, но со мной не все было в порядке. Я чувствовала себя лучше, но это было не одно и то же. Я хваталась за какую-то мысль, а потом бросала ее. Я имела обыкновение задерживаться на подобных мыслях, словно прячешь грязную одежду под кроватью, но сейчас я просто позволила мыслям течь свободно. Я не судила и не беспокоилась, я просто позволяла мыслям возникать и растворяться.
Зазвонил мой телефон. Я знала, что это был мой телефон, потому что он вибрировал у меня в заднем кармане, но он играл "Cat Scratch Fever" Теда Наджента. Когда я раскрыла телефон, оказалось, что это Мика.
— Привет, Мика, — сказала я.
— Тебе лучше?
Это был простой вопрос.
— Да, лучше.
— Натаниэль сказал нам, что ты закончила тренироваться. Жаль, что я пропустил тренировку.
— Ты был занят покупкой вертигров, — сказала я, и мой голос прозвучал до того бесстрастно, что мое намерение пошутить провалилось.
— Мы сузили круг, — произнес он.
— Насколько? — спросила я, хотя, на самом деле, мне было до лампочки.
— До трех.
— Одна из них девушка? — уточнила я.
— Да, ты не против?
Я пожала плечами, забыв, что он не может меня видеть, а затем ответила:
— Это справедливо, и Бог свидетель, у нас достаточно мужчин.
— Хорошо, мы сейчас в гостиной. Когда ты сможешь подойти?
— Сейчас выпьем по протеиновому коктейлю на кухне и будем там.
— Кажется, ты не очень беспокоишься, Анита.
— Нет. Совсем нет.
— Но ты должна что-то чувствовать по этому поводу. Мы выбираем, кого из них оставить.
— Мы оставляем их всех здесь, в цирке, для их собственной безопасности. Вы просто выбираете того, с кем мы собираемся попробовать переспать, — заметила я.
— Обычно тебя это злит или смущает, но на этот раз я ничего не чувствую.
— Прямо сейчас чувствовать нечего, — ответила я.
— Из полиции Атланты перезванивали? — спросил он.
— Пока еще нет.
— Мы тебя ждем.
— Мы скоро будем.
— Ты и Натаниэль?
— И Дино, и Никки, — уточнила я.
— Анита, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — отозвалась я, но даже эти слова прозвучали сухо. Я ощущала себя так, словно во мне что-то умерло. Ушло нечто, что позволяло мне чувствовать.
Мы разъединились, но через несколько минут та же песня заиграла на телефоне Натаниэля, и так как на моем телефоне поставил мелодию он, я почти не сомневалась, что ему звонит Мика, чтобы проверить, как там я. Когда-то давным-давно это бы меня взбесило, но теперь у меня были другие проблемы. Может быть, несколько иные, чем обычно, но подобное настроение не помогло бы мне одержать верх над вертиграми. Хотя, честно говоря, весь мой вид выражал сплошное нежелание производить на кого-либо впечатление.