Натаниэль сказал бы: "Люди видят то, что они хотят видеть, или то, что их мозги говорят им видеть, большую часть времени".
Мика одарил меня улыбкой, которая полностью предназначалась мне. Она была полна любви, страсти, и той самой связи, которая родилась между нами, практически как только мы встретились. Он был моим Нимир-Раджем, моим королем леопардов, а я была его Нимир-Ра, королевой леопардов. Хотя я не перекидывалась ни в кого, я все еще как-то хранила в себе часть леопарда, и эта часть, казалось, знала его. Мика никогда не ставил это под сомнение, и я сделала что-то невероятное: позволила ему подчинить себя. В течение двух лет и до сих пор мы были счастливы друг с другом. Это был рекорд для меня.
Обычно к настоящему моменту я бы все как-то разрушила, или мужчина сделал бы что-то, на что я могла указать и уйти, сказав: я знала, что ничего не выйдет. Мика сумел пройти лабиринт моего сердца и не попасться ни в одну из ловушек. Он попрощался с людьми и подошел ко мне.
Он улыбнулся, уголки его рта приподнялись, как бывало иногда, глаза сияли, словно он мысленно смеялся.
- На что ты смотришь? - спросил он вполголоса.
Я улыбнулась в ответ, потому что ничего не могла поделать. - На тебя.
Наши руки потянулись навстречу одновременно, пальцы нашли друг друга, сплелись, играя с прикосновениями и ощущением друг друга. Один мой знакомый сказал, что, взявшись за руки, мы получали больше, чем некоторые пары, целуясь. Но мы сделали и это, потянувшись и стараясь обойтись с губной помадой осторожно. Большинство ночей Мика провел с помадой на губах. Он не возражал.
- Кто это был? - Спросила я, когда мы повернули и пошли рука об руку с остатками толпы в сторону зрительного зала.
- Одна из семей из нашей группы поддержки, - сказал он.
Мика был главой-представителем Коалиции сообществ по лучшему взаимопониманию между людьми и ликантропами. Ее ласково называли пушистой коалицией. Коалиция помогала новым оборотням адаптироваться к перемене в их образе жизни, и оберегала от преждевременного обращения за пределами безопасных квартир. Новые оборотни были непредсказуемы. Могли пройти месяцы полнолуния, прежде чем они начинали достаточно себя контролировать, чтобы быть надежными без наблюдающих за ними старших, опытных оборотней. И да, непредсказуем означало, что их раздирала жажда плоти, и лучше свежей. К тому же, у них было мало воспоминаний о том, что они сделали, и те были затемнены. Большинство новичков возвращались после обращения к человеческой форме, поэтому они должны были находиться в безопасном месте или там, где кто-то буквально мог их прикрыть.
Мика и некоторые другие местные лидеры пришли к идее создания семейной группы поддержки, где члены семьи, которые не были оборотнями, могли свободно говорить о своих родителях, братьях и сестрах, или даже дедушках и бабушках. Сейчас оборотни имели законные основания в Соединенных Штатах, однако дискриминация по-прежнему случалась. Существовали целые профессии, где провал одного единственного анализа крови, исключал вас навсегда из списка. Военные, полицейские, пищевая промышленность, медицинский уход - трудно было сохранить работу, если вы были учителем детей и родители узнавали, что раз в месяц вы превращаетесь в большого плохого волка. Такого рода дискриминация была незаконна, но трудно доказуема. Это была одна из причин того, что Ричарда Зеемана, учителя средней школы и местного Ульфрика, короля волков, не было здесь сегодня вечером, сидящего по другую руку от Жан-Клода. Ричард технически был волком зова Жан-Клода, а я была его человеком-слугой. Мы были триумвиратом силы и оба должны были быть здесь, рядом с ним, но Ричард не стал бы подвергать себя риску быть уволенным и потерять работу. Это плюс то, что Ричард действительно ненавидел быть оборотнем, но это была уже другая проблема. Но на данный момент ни у кого, кто пришел с Жан-Клодом, не было проблем с тем, кем именно и какими они были.
Большинство мест были уже заняты, и в первую очередь я заметила волосы Ашера, сверкающие золотом в свете огней. Я не шучу о золоте. Он не был блондином, его волосы были настолько близки к настоящему золоту и все же естественного цвета, как ни у кого другого. Конечно, как только я отыскала Ашера, увидела и Жан-Клода рядом с ним. Черные волосы Жан-Клода были закинуты на спинку сиденья, на дюймы длиннее, чем у Ашера, у которого они были чуть ниже плеча. Жан-Клод отрастил волосы, потому что мне вроде бы нравились более длинные волосы у моих мужчин. Ашер сообщил мне: - Отращивание волос длиннее, чем они были на момент смерти, отнимает энергию у вампира. У меня нет в запасе такой энергии. - Что предполагало, что у Жан-Клода она была, и это было любопытно узнать.