Замерев перед хозяином, он заискивающее взглянул тому в глаза. А тот, больше обращаясь ко мне, чем к нему, произнес, садистски улыбаясь:
— Он готов на все. — И отвернувшись от меня, ткнул пальцем в Галинку, обращаясь к своему чудовищу: — Забирай ее и позабавься от души. А потом делай с ней все что хочешь. Она мне не нужна.
Чудовище, радостно скалясь желтыми зубами, раскинуло руки и медленно двинулось в сторону девчонок. Галинка дико закричала и попыталась вырваться из лап цепко державших ее охранников. На мне тоже повисли несколько человек, не давая шелохнуться. И все равно я отчаянно дергался. Жилы на шее и руках вздулись от напряжения. И казалось, сейчас взорвутся, залив помещение потоками крови.
Галинку, бьющуюся в истерике, уволокли в ту боковую дверцу. И ее крик еще долго доносился из-за прикрытой двери. А Амиран приблизился вплотную и, разбрызгивая слюну, прошипел:
— Потом придет очередь твоего дружка, затем другой девчонки, а там и твоя очередь настанет, займемся и тобой. Но тебе не судьба быстро умереть. Ты будешь долго мучиться и в конце концов вспомнишь коды. В камеру их! — уже совсем другим, командным тоном бросил он. — И смотрите у меня, чтобы они были живы до следующего развлечения.
— Сука!!! Гад! — орал я во всю глотку. — Отпусти ее! Я не знаю кодов. Хочешь, пытай меня, но отпусти ее, мразь!.. Иди сюда один на один, и я тебе башку сверну набок…
Нас швырнули в ту же камеру, откуда недавно вытащили на свет божий. Я попытался было ломиться назад в дверь, изрыгая сплошной мат и ругань. Николай стал оттаскивать меня от двери, стараясь успокоить, но, поняв всю бесполезность своей затеи, вскоре отошел в сторонку и только наблюдал грустно. В какой-то миг силы покинули меня, и я повалился на кучу тряпья. Слезы сами собой текли из глаз, и я, не стесняясь, уткнулся лицом в ладони и рыдал, проклиная себя за эту бессмысленную и опасную поездку.
А через некоторое время, когда слезы иссякли, наступила следующая фаза. Навалилась полнейшая апатия. Я перевернулся на спину и невидящими глазами уткнулся в серый потолок, словно хотел найти там поддержку.
Сколько я так пялился — не знаю. Невдалеке, прислонившись спиной к стене, сидел Николай и пытался что-то мне втолковать, но я его совсем не слышал. Точнее, слова гудели над ухом, как пчелиный рой, и просто хотелось отмахнуться от них, так как я все равно не понимал их смысла.
Через несколько часов дверь открылась, и один из охранников поставил на пол две грубо сработанные глиняные миски с неприятной на запах баландой. Как шелудивым псам. Такой мерзости не приходилось хлебать, даже отбывая срок на зоне. Хотя и там нас за людей не считали.
Николай взял их и приблизился ко мне. Протягивая мне одну, он тихо произнес:
— Филин, надо есть, а то скоро сдохнешь.
Я равнодушно пнул по миске ногой, только и мечтая поскорее загнуться. Она вырвалась из рук Николая и отлетела к стене, расплескав по пути баланду, а сама разбилась на мелкие кусочки.
Коля огорченно вздохнул и присел рядом, продолжая уговаривать меня.
— Зря ты так, Гоша. Силы еще понадобятся. У меня есть план.
Я никак на это не отреагировал, но он, выждав минуту, так же ровно и тихо продолжил:
— Нам с тобой нужно попробовать бежать…
— А девчонок бросить? — Во мне опять закипела безумная ярость. — Ты, паршивец, мне это предлагаешь?! Спасать свою шкуру, а на других наплевать?!
Я даже сел от злости. Руки сами собой стали сжиматься в кулаки. Еще минута, и я, наверное, бросился бы на него. Но он, реально оценив обстановку, произнес успокаивающим шепотом:
— Сейчас не я тебе враг. И если мы будем на свободе, то у нас появится маленький шанс спасти и девчонок. Здесь же нет даже такого. Так что стоит попытаться. Хуже нам уже не станет, так что попытка — не дыба, авось выдюжим.
Он отхлебнул из миски и, скривившись так, словно попробовал неразбавленного уксуса, сделал еще глоток. Я с удивлением смотрел на этого полиглота, а внутри рождалась неприятная тошнота. И уже стал подумывать о том, чтобы уединиться в укромном уголке.
— Что ты предлагаешь?
Он поманил меня пальцем и, когда я приблизился к нему, горячо и быстро зашептал прямо в самое ухо. Я слушал его пару минут, потом резко отпрянул и почти во всю глотку проорал:
— Вон ты что задумал, паскуда!
И без долгих размышлений заехал ему кулаком в крепкий лоб. Он выронил миску, облив свои штаны мерзкой жидкостью, и резво вскочил на ноги. При этом успел-таки зацепить меня одной из своих махалок, и я отлетел, как воздушный шарик, к тому месту, где покоились осколки разбитой плошки. Пока он несся на меня, я рывком поднялся и ударил его ногой в грудину. Но Николай успел увернуться и, проведя контрприем, швырнул меня мордой в шершавую стенку.